Она пыталась уложить эту мысль в голове и не могла. Она смотрела на пустое кресло, стараясь представить вампира рядом; вспоминала, как он говорил с ней, как злился, ехидничал и иногда, пусть редко, смеялся. Она почти видела яркие глаза, будто отражавшие огонь камина, а потом снова бросала взгляд на Камень и деревенела в ступоре: от него осталось лишь это? Вот это?..
Когда-то давно, на заре юности, она принесла Ловису его душу, чувствуя глубокое моральное удовлетворение от мысли, что может дать ему свободу и покой. Но вопреки всем надеждам история Харкона так и не смогла стать для нее историей Ловиса. Это всегда была история Оробаса - дракона, которого нельзя спасти.
И больше не было ничего. Ни прощального привета, ни объяснений, ни записки…
Эль встрепенулась. А вдруг?..
Она бережно подняла Камень и для начала пошла проверить витрину между двумя шкафами. Прежде там лежали некие страницы; может, и теперь что-то найдется…
Нет, поняла она, приблизившись. Страницы пропали; их сменила какая-то косматая черная шкура, вроде и волчья, но не совсем. Неужели оборотень… и зачем оно тут?
Для порядка она приподняла тяжелый мех, но не нашла под ним ничего и разочарованно оставила витрину, следуя к кабинету на галерее. Вид пустых столов царапнул сердце и она вспомнила не только записи, которые видела тут в свой второй визит, но и кипу листов, которые лорд жег в камине позже.
Так вот что он жег. Он уже тогда все окончательно для себя решил. Уничтожал память о своей жизни прямо у нее на глазах, зная, что она не поймет его замыслов.
Положив Камень на осиротевший стол, она села в кресло, оглядывая два ряда запасных чернильниц на полочке сбоку. Когда-то - и даже не так давно - тут велась работа. Ни на что не надеясь, Эль наклонилась и заглянула в узкий сундук под столом, но и там для нее ничего не оставили. Лишь перо и чернильница, притулившиеся с краю стола, намекали на то, что, возможно, Харкон и хотел что-то написать. Но, наверное, все свои попытки прощального письма он тоже сжег.
Она понимала, что ответы лежат рядом, стоит лишь протянуть руку. Они прямо здесь, в этом черном Камне, блестевшем в свете свечи. Но как только она получит их вместе с его душой, ей придется идти дальше. Покинуть эту комнату, выйти за ворота замка, отправиться в мир, где стало одним Драконорожденным меньше.
Выйти за ворота. То, чего так хотел он и чего так не хотелось ей. Она исполнит его желание, конечно, исполнит. Просто немного позже… Она не находила в себе сил уйти сейчас.
Должно же было остаться хоть что-то, безнадежно огляделась она, видя вокруг себя лишь глухие стены. Наверное, если приглядеться, в этих камнях можно было бы отыскать трещины - в тех местах, куда били кулаком снова и снова, выплескивая гнев и отчаяние. Сколько веков в этом прижизненном склепе металась покалеченная душа и как он, наверное, ненавидел эти темные своды… А для Эль эта комната до сих пор оставалась спокойной гаванью, единственным местом в Скайриме, где не надо было скрывать ни себя, ни свою суть, ни историю.
И снова она изумилась тому, каким уютным местом ей кажется чужая тюрьма, - удивилась и даже немного усовестилась, но браться за Камень по-прежнему не спешила. Ему уже все равно - днем больше, днем меньше, не имеет значения. А она не уйдет отсюда, пока не поймет, что для нее здесь и в самом деле больше ничего нет.
Может, посмотреть в спальне?..
Она встала с места и пошла к двери, но на полпути остановилась, привлеченная витринами. Они стояли в густой тени и до того она просто не обращала на них внимания, но сейчас взгляд поневоле зацепился за блеск в глубине - нечто, спрятанное внутри, поймало свет из открытой двери. Не думая лишний миг, Эль взялась за витрину покрепче и сорвала крышку.
Внутри лежали странные на первый взгляд вещи: амулет с синим камешком и человеческая кисть, ободранная и окровавленная. Потянув наружу амулет, архимаг попыталась вызнать зачаровку и фыркнула. Амулет немного, совсем незначительно увеличивал запасы магических сил. Не та вещь, чтобы хранить в витрине…
А ободранная рука уж тем более. Зачем она тут, задалась Эль очевидным вопросом, а потом с замиранием сердца догадалась, что все же нашла прощальное письмо.
И, сорвав крышки со всех витрин, она наконец-то его прочла.
Жутенький амулет с птичьим черепом - взамен амулета Мары, символа брака. Тройное кольцо - семья из трех человек, и в числе этих троих отдельным бриллиантом светит маленькая дочка Серана.
А потом кровавая жертва ради ничтожного дара, ненужного могущества. И следом - Свиток Истерии. Эль покачала головой, оценив иронию. Свиток Истерии - истерика из-за Свитков… Изящно. И печально. Но не так печально, как то, что лежало в последней, четвертой, витрине.
Четыре окровавленных, мертвых сердца, по одному на каждую тысячу лет, по одному на каждую эру. Такой срок не укладывался в голове и представить себе эти бессчетные века не получалось. Глядя на эти сердца, она уже не могла винить его в том, что он утратил веру во все на свете - и особенно в то, что спасение возможно.
На ум ей пришла книга в трех томах, уложенная в уголок мастерской Валерики. “Фейфолкен”, история о служителе Ауриэля, бедняге, который заболел багровой чумой и лишился голоса, а потом, не в силах спастись от влияния зловредного даэдра, свел счеты с жизнью.
А ведь в мастерской нашлись и другие книги - книги, которых там не должно было быть. Большинство из них Эль не читала, но с некоторыми все же была знакома. Например, с ученым трудом о коварных огоньках, которые заманивают ничего не подозревающих путников к своей матери, опасной и холодной нежити. И книга о ледяных призраках, биче Скайрима, тоже была ей известна. Они прячутся под снегом, нападают исподтишка, и ты никогда не знаешь, где скрывается твой враг…
Огонек по имени Серана и в самом деле привел их к Валерике. А теперь, после клеветы и отцеубийства, и вовсе неизвестно, чего от нее ждать, сумрачно подумала Эль, гадая, кого следует благодарить за эти подсказки. Сам вампир их туда пристроил - или в дело снова влез Принц Безумия?
Она перевела взгляд обратно к столам и повнимательнее пригляделась к небольшим полкам, где стояли разношерстные тома. Уж если Харкон потрудился устроить намеки в витринах, то и книги тоже стоит проверить.
Она подошла ближе. На верхней стояли всего пять книг, подпертые тяжелыми подставками с Камнями Душ. Тома о двемерах, драконах, айлейдах - давно ушедших расах, живших в те времена, когда жил и он. “Безумие Пелагия”, “Адабал-а”… безумие и смерть, то, чем все кончилось. И дальше начиналась следующая полка, которая рассказала бы о жизни после жизни всем желающим понять эту немую загадку.
Здесь книги были подперты черепами. Пустые кости не больно-то годились для удерживания тяжелых томов, но вполне годились, чтобы символизировать собой следующие эры, которые Харкон встретил уже в виде нежити. Последний череп был сплошь в крови.
Эль потянула с полки самую последнюю книгу и почти не удивилась, увидев, что это Песни Возвращения, том пятьдесят шестой. Ураг ведь говорил об этом, упоминал о Померкшем Солнце…
Она перелистала книгу. Да, вот оно. Неся весть о гибели Исграмора, некий Асгейр пробежал “…от самых залитых кровью полей Померкшего Солнца.” А в конце говорилось совсем уж зловещее: “По всему Тамриэлю, куда доходила эта весть, темная, словно облако, затянувшее все небо от горизонта до горизонта, гасли яркие огни…”
И вот это вот Харкон додумался подпереть кровавым черепом. Но, с другой-то стороны, он был прав: а чем еще такое подопрешь?!
Разозлившись, она бросила книгу на стол. Свитки Довакин добыл, Дочь Хладной Гавани добыл, лук - и тот добыл. Теперь любая тварь будет способна исполнить пророчество, как только беззаботный Лейф отвернется.