- Такое нарочно не придумаешь, - сказал он наконец. - А зачем?
- Не знаю, - сварливо отвечала она. - Драконы меня обманули. Отправили туда и… я опоздала, - ее настроение померкло, когда она вспомнила алый прах у алтаря и следом - одинокий черный Камень на своих укрытых мантией коленях. Помимо воли у нее вырвался упрек: - Я же просила тебя не торопиться!
- А ведь ты его знала, - встречно обвинил ее Лейф. - Ведь знала же, да?! И ничего мне не сказала! Наглая врушка! Говори, кто ты такая?! - возмущенно потребовал он, встав с камня. Вид у него был как у ребенка, которого обманула старшая сестра.
- Я - Рыцарь-Дракон, - не стала скрывать Эль. - Я из другого мира, если ты мне, конечно, веришь. И я здесь из-за Акатоша, который все еще не торопится хоть что-нибудь объяснять.
- Что уж тут объяснять, - Лейф горестно плюхнулся обратно на камень. - По сторонам глянь! Я…
Его голос пресекся. Эль непонимающе огляделась, видя вокруг все тот же Бромджунар, утонувший в ночи и снегах, тихий, безопасный.
- Я уничтожил мир, - глухо сказал Лейф и Эль моргнула, неверяще уставившись на него. - Именно я сделал все, чтобы это стало возможным. А ведь Партурнакс предупреждал меня… Когда я покончил с Алдуином, он сказал: “Наслаждайся триумфом, Довакин. Это не последнее, что ты напишешь на страницах истории…”
Эль смотрела на него во все глаза, а в голове уже металось тревожное - нет звезд, нет звезд, нам не осталось даже звезд…
- А еще прежде, - продолжал каяться названный братец, - он говорил, что те, кто хотят отдалить конец света, могут его приблизить. А я его, конечно, не послушал! Не захотел услышать! А теперь… посмотри на небо!
Она глянула ввысь и увидела сплошную черноту. Ни звезд, ни северного сияния, ни лун.
- Ураг говорил мне, - сказала она, - что недавно солнце закрыла некая полумгла. А потом ее будто сдули Криком. Это был ты?
- Я был в Апокрифе, - покачал головой Лейф. - Я едва успел отправить Серану лечиться, как Херма-Мора меня уволок. Изран хотел зачистить еще одно логово - все равно оно по дороге в форт, - и я доверил ему лук… Но как из этого могло получиться такое?! - вскричал он, озирая непроглядную черноту.
Vol los Vokun do Aar se Morokei, снова вспомнила Эль. Ужасна тень служителя Славного… Некоторые дети - это тень своих родителей, говорил Вультурьйол…
Свиток Дракона - у дракона, Свиток Крови - у Дочери Хладной Гавани. А Свиток, говоривший об ужасном лорде, - у вампира-лорда, погребенного под камнем Лорда. Да, судьба умеет быть ироничной.
- Ты собрал все, что требовалось для пророчества. А Серана его исполнила, - тяжело сказала она, вспоминая шкуру оборотня в витрине. Волк, прикинувшийся олененком, вампир под личиной смертного, ядовитый цветок, синеющий под сводами Волкихара. Зло, которое Эль отпустила, когда оно было прямо у нее в руках. Но откуда ей было знать?..
Но ведь на самом деле она знала. Знала изречение задолго до того, как расставила маски в святилище. Просто у нее не хватило ума его понять. И что бы там ни говорил Лейф, в нынешней тьме она виновата ничуть не меньше него.
Она задалась очевидным и больным вопросом: а знал ли Харкон? Наверняка знал - но попал в ту же ловушку, что и Люциан, который несмотря ни на что продолжал звать Дамиана сыном…
Нет, не похоже, засомневалась она. Харкон дочь давно не любил, не принимал и даже не считал семьей. Чего стоили его холодные слова в ответ на жалобы Сераны: “Ты слишком поздно спохватилась.” Доверившись привычным представлениям о родителях и детях, Эль думала, что он отправился в крипту спасать дочь от глупостей Валерики, но, возможно, он уже тогда подозревал, что Серана причастна к делам его жены. Может быть, он даже подозревал, что она причастна к пророчеству…
Но ловушка Валерики все же сработала, и после этого у Харкона не осталось возможности действовать. Осталось лишь утешение, которое должно было поддержать его во все последующие тысячелетия: мысль, что Свитки спрятаны, заперты вместе с Валерикой, Сераной и ним самим. А когда наступили последние времена и пришел Алдуин, у древнего вампира просто кончились силы. Он знал, что пророчество скоро свершится, а кто его свершит, не столь уж важно. Уставшая душа, он хотел лишь освободиться и уйти - и ни о чем другом думать уже не мог.
- Серана? Не может быть, - затряс головой Лейф, но Эль видела, что это лишь последняя попытка утешить себя перед тем, как признать правду.
- Она не переставала поклоняться Молаг Балу, - размеренно заговорила Рыцарь-Дракон, понимая, что пора выложить все как есть. - Она хотела доказать ему, что сильна. Она бесконечно лгала нам, сам знаешь.
- Я предлагал - и не раз! - просто пойти и разделаться с ее папой. Но она говорила, что сперва надо отыскать лук. Очень им интересовалась, - вздохнул Лейф. - А лук был и не нужен! Я даже… Может, будь ты там… Ну почему тебя не было?! - закричал он, в отчаянии лягнув камень сапогом.
Было совершенно очевидно, что рассказывать правду не стоит. Да, она была занята тем, что заламывала Тсуна в борьбе на локотках. Вряд ли бедняга Лейф примет это как убедительную причину ее отсутствия.
- Расскажи, - предложила она, усаживаясь на камень по соседству.
Довакин махнул рукой и заерзал на своей обледенелой сидушке.
- Что там рассказывать… Через жреца я передал Израну письмо, написал, чтобы они выступали к Волкихару. Как раз успеем лук добыть…
Никогда не проигрывал, в который раз подумала Эль. Какова самоуверенность. И каков итог.
- Я читал Кель на Поляне, - продолжал он. - Серана вся извелась: “Что там? Лук? А где? В пещере? А это где такая? Пойдем скорее!” И в конце концов мы пришли в затерянную долину, где нашли церковь Ауриэля.
- Мою, что ли? - хмыкнула Эль.
- Не ехидничай, - расстроился Лейф. - Сам знаю, что я болван. И я убил там фалмера. Одного из последних двух, что были в своем уме. Его звали Виртур.
Эль вспомнила, что говорил Харкон, и промолвила:
- После стольких лет - и в своем уме?
Довакин закряхтел, неопределенно вертя рукой:
- Ну, так… условно. Для начала мы маленько подрались, а уж потом поговорили. Он сказал, что для пророчества ему нужна кровь чистокровного вампира, Дочери Хладной Гавани. И тут Серана схватила его за глотку. Такого даже ее отец не вытворял. Я и сам не подарок, - саркастично сказал он, - но я еще не видел, чтобы кто-то так безобразно вел себя в гостях.
- Она боялась, что он раскроет ее обман, - предположила Эль.
- Ну да. Он давился, а она вопила: “Так ты ждал меня, старый хрыч!” А потом заявился Гелебор, брякнуло, звякнуло, все передрались. Словом, все как обычно, - фыркнуло дитя ночи. - А дряхлый эльф, поди, всего-то хотел, чтобы она принесла ему кровь маменьки. Вот только странно… - протянул он с внезапной задумчивостью.
- Что?
- Едва мы пришли, Виртур бросил в бой свою маленькую ледяную армию, а потом свалил потолок прямо нам на головы. Меня здорово стукнуло и я вырубился, но когда Серана меня растолкала, Виртур уже был настроен к ней вполне миролюбиво… Опять врали! - вспыхнул Довакин. - Сговорились, пока я валялся! А потом она предала и его, как предавала всех. И вот что вышло, - он поднял голову к небу.
- Надо было сразу убить Валерику, - запоздало укорила себя Эль. - Что ж мы не сообразили…
Лейф почесал в затылке и нехотя сообщил, что с недавних пор он о себе в принципе невысокого мнения.
- А все потому, что мы с тобой слишком добренькие, - скривился он. - Вечно с Сераной нянчились, расстраивать не хотели. До чего же она странная…
Эль удивилась.
- Я бы выбрала для нее другое слово.
- Слов у меня полно, - зло ответил Довакин. - Но я не об этом. Я нашел ее в крипте и… Вот скажи, - въедливо уставился он на нее, - если ты найдешь в секретном месте сложно запечатанную нежить, что ты подумаешь в первую очередь?
Эль вспомнила древнее хранилище, где заточили Берлина, и ответила очевидное:
- Что это Зло, которое или не выпускай или скоренько прибей.
- Вот именно, - помрачнел Довакин. - Ровно так я и подумал. А потом все равно повелся на ее нытье. Особенно после того, как повстречался с ее папенькой… - Лейф развздыхался и горестно понурил голову: - Ведь знал же, что она все время врет, но верил, что правда ей нравлюсь. Вот почему так?!