- Да потому, что ты ей действительно нравился. Но Молаг Бал ей нравится больше… - Эль скривилась, вспомнив рассказы Харкона о призыве, и почувствовала, как внутри снова разгорелась злость. - Утешься тем, что ты тут не один такой наивный. Я знала о ней побольше твоего, а что проку? Все равно поверила в их враки о ритуале! - выпалила она, осеклась и запоздало начала гадать, воспринимает ли экс-вампир то, что сейчас происходит. Если да, то теперь он все же узнал, как ужасно она в нем усомнилась.
Но внутри все было тихо. Может, спит, понадеялась она. После всех-то переживаний…
И снова Эль укорила себя за слепоту. Говорил ей Вультурьйол: люди лишь думают, что не доверяют. На деле они не желают видеть истинного зла в тех, кто рядом, они страшатся этого и бегут прочь от понимания. Чего стоили одни только глаза Таланы! Замогильные огоньки, ничем не напоминавшие Ловиса; глаза человека, одержимого нежитью, глаза, являвшиеся знаком, как и в любом из миров… Задним числом Эль знала, что за время своего великого драконьего квеста не раз могла бы поймать Игерну на вранье и нестыковках. А уж Серану она ловила на лжи через слово, и все равно все свелось к одному - люди не хотят видеть зла…
- Ты знала Харкона, - снова сказал Лейф. - Откуда?
- Долго объяснять, - покачала она головой. - Но я знала, что он не хотел всей этой тьмы. Вообще никогда не хотел. Давным-давно Валерика и Серана искали способ с ним разделаться. Сперва собирались замуровать в крипте, но не вышло и прятаться там пришлось Серане. А Валерика попыталась заманить его в ловушку в Каирне, но застряла сама.
- Вот откуда этот бред в дневнике, - покивал Лейф задумчиво. - А я-то не понимал, зачем писать про крипту.
- В конце концов они сами себя перехитрили, - фыркнула она. - И все же иронично, как все трое оказались заперты на равный срок.
- Почему трое?
- Валерика отрезала Харкону все пути в Нирн. Она заточила его в замке и он уже не мог оттуда выйти. Так же, как Алдуин почти не мог покидать Совнгард…
- …а Мирак - Апокриф, - довершил мысль Лейф и вздохнул. - Я же видел, что Харкон вел себя так же, как они. Провоцировал, заманивал. А когда мы со Стражами пришли в замок… нет, в начале-то все шло понятно. Мы вломились в чужой дом, понатащили туда троллей, нам, конечно, не были рады. Я не в обиде, что уж… Но Харкон не воевал вместе с другими вампирами. Он ждал нас у алтаря - один, как и Алдуин в Совнгарде. Желай они победить, им обоим стоило возглавить и повести против меня своих - хоть вампиров, хоть драконов… Но драконы признают лишь поединки, - несчастно вздохнул он.
- Он хотел не победить, - покачала головой Эль, - а освободиться. Он сказал, ты единственный дракон, который может войти в замок.
- Ну да, снаружи-то их полно… Погоди-ка! - сообразил Лейф. - А ты?
- А я не такой дракон, - заворчала Эль. - Я, видишь ли, не гожусь, так мне заявили!
- Но ты знала! - возмутился он.
- Какое там, - полыхнула она в ответ. - Сколько сил у меня ушло, чтобы хотя бы начать разбираться в этой истории! А он умалчивал, увиливал, напрочь меня запутал, проклятый интриган! Я до последнего не понимала, что он задумал! Не хотела верить в то, что видела! Разве я позволила бы!.. - она задохнулась.
- Вот потому ты и не годилась, - грустно объяснил Довакин.
Он, конечно, был прав - по опыту она знала, что отнять эту жизнь было выше ее сил. А теперь оставалось лишь возблагодарить судьбу, что ей посчастливилось избежать этой задачи, что все сложилось удачно и драконья сущность не сгинула неведомо где: она здесь, при ней, в сохранности и даже в целости - после всех обретенных в Каирне кусочков.
Эль вспомнила книгу “Об истинной природе орков”, валявшуюся на полу в лаборатории Валерики, и грустно подумала, что история Агронака повторилась вновь. В голове зазвучали слова Урага: “…так возненавидел свою проклятую жизнь, что просто позволил новому чемпиону убить себя.”
Пожалуй, оно и к лучшему, что ее там не было.
- Когда мы с Сераной вошли в Собор, - промолвил Лейф, - она обрушила на отца кучу невразумительных обвинений - семью разрушил, каких-то вампиров убил. Она будто забыла, как только что убивала их сама - прямо там, в Волкихаре. Впрочем, папенька тоже не пытался нравиться. Убедительно изображал сволочь - это он хорошо умеет… умел. Встретил нас в даэдрическом обличье, монстр монстром. В таком чудище при всем желании не разглядишь человека. Обидел меня, - надулся Довакин. - Обозвал зверушкой и заявил, что это я дочку против него настроил.
Эль поневоле усмехнулась. Целеустремленности старому гаду было не занимать. Впрочем, стоило ли ждать меньшего от того, кто тысячи лет сторожил Свитки ценой собственной свободы.
- Вот честно, очень хотелось вдарить ему по рогам, - признался Лейф. - До чего раздражал. Но все происходящее было каким-то странным и я вспомнил, как ты меня убеждала, и, словом, я решил… э-э…
- Быть похитрее, - договорила за него Эль. - Ну-ну. И как, удалось?
- Ха, - кисло сморщился бедняга. - Я, как положено герою, обвинил его в том, что ради пророчества он собирается пожертвовать дочерью, а он просто согласился. Согласился! Разве что выразился туманно, дескать, для вампиров всякие там чувства - это так, мимолетное.
- И? - потребовала объяснений Эль. Она искренне не понимала, что странного Лейф в этом углядел.
- По словам Валерики Харкон не знал, о чем второй Свиток, - сопел Довакин, недовольный ее тугоумием. - А если бы и знал! Ему же известно, что Серана не Дочь Гавани! Не годится она для пророчества! Но он ничему не удивлялся и не оправдывался. Просто соглашался - да, он плохой, о чем спор? А еще поинтересовался, что я собираюсь делать после того, как покончу с ним. Спросил, станут ли Валерика и Серана следующими…
- Серане-то ты угрожал, - напомнила ему Эль.
- Да, но не всерьез же! - растерялся Лейф. - Я просто развлекался… Едва я ответил, что собираюсь убить лишь его одного, я уже понял, что чем-то сильно его разочаровал. И он почти фыркнул мне в лицо, когда я сказал, что хочу предотвратить пророчество. А теперь, - Лейф глянул в черное небо, - понятно, что его так насмешило. То, с чем я боролся, стояло прямо рядом со мной.
- Я до сих пор не хочу признавать, что это она, - нахмурилась Эль. - Но если не она, то кто?.. В любом случае Харкон знал свою дочь лучше нас. А еще он знал, что пророчество не остановить. Он не раз это говорил, но я, конечно, не верила. А ты бы тем более не поверил.
- Да уж…
- Ну и не вини себя слишком сильно.
- Я и не сильно, - скис Лейф. - Он сам виноват. Мог бы объяснить, позвать в Волкихар записочкой. Я ведь разумный человек, я бы даже его убил - просто из сочувствия! Но нет, он предпочел молчать!..
А так ли уж предпочел, задумалась Эль, припомнив Мзарк, двемерскую машину и дневник Дрокта: “Короли-жрецы прошлого заслуживают, чтобы их истории рассказали…” Возможно, Харкон надеялся, что его историю все же узнают, для того и велел Дрокту прочитать Свиток. Но судьба распорядилась иначе.
А Лейф все бурлил:
- …я-то ведь пытался наладить диалог!
- Это каким образом? - вернулась к настоящему Эль.
- Ну, каким. Он потребовал лук, я отдал, - ошарашил ее Довакин. - Мне стало интересно, что будет. Ты бы видела, как он на меня посмотрел! Я такой взгляд видел у Мирмулнира, когда тот понял, что столкнулся с Пожирателем Душ… А потом он опять сказал гадость и напал. Не вышло у нас общения.
Эль стало грустно. Она представила себе, какое отчаяние накатило на вампира, когда Лейф всучил ему лук и последний шанс на освобождение начал стремительно таять. И все потому, что Довакин оказался капельку умнее, чем следовало бы, - но не настолько умным, чтобы понять все до конца.
Забыв свои прежние речи о мирных переговорах, она укорила названного братца:
- Расстроил старика. Не мог просто согласиться на тинвак, чтобы все было чинно-благородно. Он четыре тысячи лет терпел свою жалкую жизнь, чтобы эти две заразы не выползли и мир мог продолжаться. А ты напоследок взялся у него на нервах играть. Стукнуть бы тебя.