- Можешь пнуть, - миролюбиво согласился тот и подвинул поближе ногу в грубом сапоге.
Эль пнула. Несильно.
- Знаешь, - продолжил Лейф, подтягивая ногу обратно, - я ведь дрался с драконьими жрецами. В Скулдафне, а потом на Солстхейме. Харкон не слишком от них отличался. И умер так же. Разлетелся клочьями, загорелся изнутри… Так умирают жрецы и драконы. Но от драконов остаются кости. И от Мирака остались. А Харкон был настолько изъеден Обливионом, что его скелет просто рассыпался в прах. И я не поглотил его душу, - выпрямился он. - Должен был, но души не было. И тогда я нашел Камень.
- Так это ты его запрятал.
- Я не позволил Серане там копаться, - нахмурился Довакин. - Сам все забрал, а Камень зарыл обратно. И еще, помню, подумал: раз он заранее озадачился поймать себя в Камень Душ, значит, был готов проиграть и погибнуть. И на драку он нарывался именно для этого, ведь лук-то я ему отдал! И тогда я понял, что совсем ничего не понимаю, и опять вспомнил тебя. Как ты рылась в этих лужах в Каирне и говорила, что не бросишь дракона, и убеждала меня поговорить с ним. Я понял, что ты точно с ним знакома и что, может, хоть ты знаешь, что теперь делать. Я хотел отнести его тебе в Колледж, но эти Камни, - он виновато отвел взгляд, - ужасно хрупкие…
Эль без труда догадалась, о чем он переживал на самом деле. Прийти к ней, вложить в руки обломок, где по его вине оказалась заточена живая душа, и сказать как ни в чем не бывало: “Держи, вот твой друг.” Такое Лейфу оказалось не по силам, и неудивительно - он же не Серана…
Она передернула плечами, на миг заново пережив ужас от мысли, что Камень уже забрали, и сказала:
- Что уж теперь. Ты спрятал, я нашла. Могло быть и хуже.
- Это он тот драконий жрец, от которого ты узнала о пророчестве?
- Да, - признала Эль. - Но был еще один в Валтуме. У него было что-то вроде предвидения… Он сказал: темные волосы, темный мир. Три Свитка, три души, три обмана… Мы тебя обманули, все трое: Харкон, Серана и я. Ты драконов убивал, я тебе не доверяла. Прости.
- А ты правда из другого мира? - вдруг оживился Довакин.
- Да.
- Это там ты жила на ферме?
- Да, - кивнула она, глядя на дитятю почти с состраданием. Нашел время любопытствовать.
- И все-таки я был прав, - удовлетворенно заключил он. Увидев, с каким искренним недоумением она на него уставилась, Довакин пояснил: - Я тогда угадал, ты дракон. А врала, что нет.
Эль решила не извиняться по второму разу и ограничилась умеренно виноватым видом.
- Из другого мира, надо же, - покачал он головой. - И как там живется?
- Лучше, чем здесь, - съязвила она. - Хотя и у нас хватает бессовестных лгунов… Представь себе, когда я была в Волкихаре, туда заявилась Серана. Она утверждала, что исцелилась, но глаза у нее были нечеловеческие. Светились желтым в темноте. Думаю, на ней была колдовская личина.
Лейф неприязненно расфыркался.
- Я предложил ей излечиться и внезапно она очень легко согласилась. А еще сказала, что должна пойти одна. Я даже удивился. И проводить ее не надо, и сопли утирать, и опекать, и не надо убивать членов семьи, и даже душой жертвовать не просила. Как наша деточка-то выросла!.. Зря я забыл: когда этот подлый перевертыш говорит, что ей надо побыть одной, она точно что-то задумала, - он в отвращении сморщил нос. - Вот кого надо было Боэтии в жертву принести… Но теперь понятно, почему Изран доверил ей лук. А что за полумгла, говоришь, была?
- Не знаю, я не видела. Может, Серана решила сперва опробовать свою кровь. Но Ураг сказал, что жалкое затмение просто сдули. Интересно, кто.
- Кто угодно. Видела бы ты мастера Борри!.. - Довакин покрутил головой и хлопнул себя по коленям, запоздало сожалея: - Что ж ты ее не пришибла-то?
- А, ну… - замялась Эль. - Я же не знала. Она сказала, что ходила в Каирн. Сообщить маме, что все позади. А я как раз думала, что надо бы прибить Валерику, пока ее кровью кто-нибудь не воспользовался… Поглядела я на Серану, прикинулась Молаг Балом, да и отправила ее уничтожить ведьму.
- И она тебе поверила? - покатился со смеху Довакин.
- Поверила, - холодно глянула на него Рыцарь-Дракон, ужас демонов и бич армады, и Лейф сразу притих. - Да только было поздно. После разговора я вышла из замка и увидела это, - ткнула она пальцем вверх. - Я была уверена, что наступила ночь, но, возможно, был день. Наверное, Серана не стала тянуть, выстрелила сразу, как смогла получить кровь…
На мгновение ей стало дурно, стоило лишь вспомнить лужу крови и алый прах в Соборе. А что, если… если именно эта кровь…
- Она все болтала о луке, - перебил ее мысли Довакин, - мол, вампир его в руках еще не держал и такое будет впервые. Получается, она говорила о себе. Мне даже жаль Валерику. Она-то вроде была против пророчества. И верила дочери…
Эль только пожала плечами.
- Сама виновата, - сказала она. - Нечего поклоняться Молаг Балу и учить дочь подлости. Предала отца - предаст и мать.
- Хотя, может, нам и мать врала, - заворчал Лейф. - Может, за тысячи лет в Каирне ей стало плевать на судьбы вампиров. Свиток-то дочке она сходу отдала. Может, и кровь дала тоже…
В ответ Эль снова неуверенно шевельнула плечом, вспоминая, как тысячи лет назад Валерика пыталась вытребовать у мужа Свиток Солнца. Для того, чтобы спрятать, - или у вампирши, носившей на плече знак Хаоса, были иные причины?..
- Барьер пал, - сказала она задумчиво. - Акатош здесь уже не властен и скоро весь ад вырвется наружу.
- Они обе поклонялись Молаг Балу, - подскочил Довакин. - Думаешь, все это время они хотели открыть ему дорогу в Нирн?
- Это был бы самый очевидный ответ, - согласилась она нехотя.
На ум ей пришли слова, услышанные в Каирне: “Ключ к пророчеству - сама Серана.” Сколько бы лжи ни наговорила Валерика, в конце концов именно эти слова оказались правдой, и, может быть, именно потому она и хотела расправиться с мужем. Она вовсе не пеклась о благе вампиров и тьма ее не страшила. Она боялась, что он разгадает пророчество и поймет, что ужасный лорд - это его собственная дочь. И тогда он убьет Серану, как грозился убить саму Валерику.
Sunavaar ni gut, чудовище близко. Sunavaar - это Серана и всегда была Серана. О ней говорил Кросис, о ней предупреждал Вультурьйол, - вампир-лорд, ужасная тень своего отца, та, что принесет миру вечную ночь и забвение. И души, несшие изречение веками, слово за словом отдавали его дракону - а сами наконец-то могли уйти, торопились, пока не пала тьма и их не схватили руки Обливиона.
Военачальник Гатрик завещал ей боевой топор, зачарованный против вампира. А ведь Харкон говорил, что на Серану уже нападали… Если бы Эль раньше поняла, для кого тот топор был предназначен, им с Довакином не пришлось бы горевать под черным небом.
- Я понял, - обреченно сказал Лейф.
- Что? - встревожилась она.
- Ужасный лорд - это не лорд-мужчина, это вампир-лорд. Я собрал все, что нужно для пророчества, - вздохнул он. - Свитки, лук, ужасного лорда… И кровь.
- Ты о чем?
Он бестолково заводил руками в воздухе.
- Там, в Соборе… Умирая, Харкон сказал: “Нет… Серана… Своего же отца…” Я думал, этот злыдень совсем рехнулся - столько натворить, а потом удивляться, что с ним решили расправиться. Но он не ей это сказал, а мне - раз уж прежде я не понял намека, что Серану и Валерику нужно убить. Дочь Хладной Гавани и ужасного лорда необходимо убить, пока еще не поздно! А потом прах - и лужа крови… которую Серана захочет взять для пророчества.
Эль вздохнула. Довакин пришел к тем же выводам, что и она.
- Я говорила с ним после Каирна… - начала она и ее тут же возмущенно перебили:
- Вот так и знал! Прямо сразу чуял, что ты врушка и шпион!
- Ну да, - признала она с достоинством. - И я спросила про ритуал. В общем… Молаг Бал, Валерика и Серана его обманули, умолчали о том, как именно будет проходить призыв. А когда Принц явился, отступать было поздно. Но Серану он все же выкупил. Не мог позволить дочери продаться Молаг Балу, да еще таким образом.