Пока они шли, рука об руку, болтая о том и сём, солнце уже окончательно зашло за горизонт, а это значит, что у юных Эвы и Бавена оставалось ровно шесть часов на игру. Они немедля заняли свои позиции. Эва возвела из земли небольшую беседку, чуть поодаль от поместья, с помощью магии согрела и осветила её, разложив перед этим игровые принадлежности, — небольшие картонные прямоугольнички с расчерченным полем и нарисованными картинками на них.
— Принёс? — Вдали от всех, в этой глуши, где никто их не слышал, голос Эвы обрёл привычную ему звонкость и задор. Бавену очень нравилось, когда она смеялась, заливаясь краской, как прикрывала тонкие губы, в моменты бурного веселья и прижималась к нему, когда они шли под утро, к её особняку. И сейчас, когда Бавен, роясь в своей, покрытой заплатками сумке, с ужасом понял, что забыл взять хлеб и те несколько сушённых рыбок, которые так старательно готовил к их встрече. Заметив, как брови Эвы начинали нахмуриваться, юноша стал усерднее искать пищу в отсеках своего рюкзачка. И к их общему счастью, наконец, рыба и скомканный в ткани хлеб попались в ему в руку, запав в самый дальний отсек сумки. Бавен так старался поскорее обрадовать Эву, что не рассчитал силы и так дёрнул свёртки, что заветная еда повалилась на землю. Бавен замер, ему было так стыдно, что он не мог повернуться к ней.
Внезапно, Эва засмеялась
Они долго играли в Маншин, почти до самого утра. Когда первые лучи весеннего Солнца коснулись её макушки, Бавен спешно протороторил, что пора идти, что отец в это время зовёт его на охоту, чтобы из близлежащих лесов выудить хоть какой-то еды. Она нехотя отпустила его, но какое-то чувство словно не покидало Эву всё время, пока они были вместе, — она видела в его глазах печаль.
— Я обязательно заскочу завтра!
Эва немного помялась на месте и сорвала близ растущий цветок.
— Только поспи сегодня хорошенько, второй ночи без сна ни я, ни ты не вытерпим, — она захихикала, а щёки её налились алой краской.
Пока отец добывал пищу в близлежащем лесу, Бавен тщетно пытался развести огонь из пары клочков бумаги, засунув их в отсыревшие брёвна. Бледная, худая женщина расположилась на маленькой трёхногой кровати, укутавшись в драное одеяло в лоскутах. Она прижалась к изголовью ложе, сжимая пожелтевшую простынь — ей было больно. Бавен не прекращал попыток разжечь камин, как вдруг мать подозвала его тихим, едва слышным голосом:
— Бавен, сынок, подойди ко мне.
Мальчик сорвался с места, разбросав влажные дощечки по полу. Он подбежал к матери и прижался к вытянутой руке — она была холодной. Выдавая тревогу, вперемешку с отчаянием, большие зелёные глаза с трепетом всматривались в родителя. Сердце билось бешеным ритмом, а губы дрожали.
— Я сейчас попробую ещё зажечь, потерпи, пожалуйста, ещё немного. — начал оправдываться мальчик.
— Да ну что ты — Корвеция улыбнулась своей чистой, добродушной улыбкой и протянулась к сыну второй рукой. Пот ручьями стекал с её лба, но пальцы ледяными касаниями отпечатывались на щеках и лбе юного Бавена. — Все хорошо, я в порядке.
Мальчик опустил голову, обеими руками прижимая ладонь женщины к губам. Ему казалось, словно всхлипываний недостаточно, чтобы понять, что он сейчас чувствовал. Попытки скрыть эмоции, как учил отец, не увенчались успехом.
— Скажи, а у меня будет братик или сестрёнка?
— У тебя будет братик. — Корвеция положила руку на живот. — У тебя будет маленький братик.
— Откуда ты знаешь? — наивно вопросился мальчик.
Женщина вновь улыбнулась своей открытой, светлой улыбкой. Бавену всегда казалось в такие моменты, что мама — самое чистое, солнечное и искреннее существо, спустившееся с небес, чтобы подарить этому миру давно позабытую им любовь. И сейчас, мальчик испытывал к ней самые восхитительные чувства, на которые человек только способен. Он был благодарен ей за её доброту, за её нежность и тепло, с которыми она всегда обращалась к детям. Материнские объятия с лихвой компенсировали отцовскую жестокость. Он нежно приобнял матушку и поцеловал в щеку, затем выпятил грудь вперёд и горделиво заявил:
— Однажды… Однажды я куплю нам большой-большой дом. — Женщина засмеялась. — Мы будем жить на берегу залива, и волшебники никогда нас не достанут. Я буду сильнее их. — заявил юный Бавен со всей серьезностью. Его лицо пылало уверенностью. Фантазии, что мальчик держал в голове, стали для него реальностью. Он вновь прильнул к руке матери.