Александра встала, чтобы налить себе кофе, но, словно неожиданно передумав, наклонилась к Августу и сильно поцеловала его в губы. Потом, резко выпрямившись, глубоко затянулась сигаретой и уже занялась кофейником, когда появившийся совсем не из той двери, за которой он только что исчез, Вебстер, широко разведя руками в золотых перстнях, сказал, что, видимо, его Александра (так он выразился) не пребывала в праздном безделии даже то короткое время, когда он отсутствовал.
"Скорость, с которой фрейлейн Александра живет и движется, не оставляет никакой надежды ее когда-либо догнать, по крайней мере у такого пожилого и склонного к рефлексии одиночки, как я",- отпарировал Август. "Ни у кого не оставляет,- мрачно заметил Вебстер.- Она - спринтер, обгоняющий звук стартового пистолета. Но что при этом она делает? - спросил он как бы у самого себя.- Спит, соблазняет мужчин и читает. Больше ничего, если не говорить о редких "приступах возбуждения", когда она ходит по Городу часами, иногда сутками. Ну, пора! - грубо оборвал он себя.- Пошли, я вас выведу с другой стороны".
"Надеюсь, что фрейлейн Александра разрешит мне сопутствовать ей хотя бы в одном из перечисленных выше занятий",- сказал Август, раскланиваясь.
Вебстер повел его по низкому широкому коридору. Он не помнил, сколько они шли, пока коридор не закончился белой стеной с маленькой, едва выделявшейся на ее фоне дверцей. Вебстер вставил ключ в микроскопический черный глазок замочной скважины, сильно пригнул голову Августу, чтобы тот мог кое-как пройти под очень низкой притолокой (дверца открывалась наружу), и Август оказался... на широкой улице. Такой широкой, каких он, пожалуй, не видел. Мимо, со свистом разрезая воздух, неслись автомашины. "Осторожнее! - крикнул Вебстер, стоя по ту сторону порога.- Здесь нет ограничения скорости.
И нет переходов. Да они вам и не понадобятся. Идите налево по тротуару до первого спуска, и через десять минут вы - в Южном Городе". "Что? - изумился Август.- Он же гораздо дальше и с другой стороны? Этого не может быть!" "Может. Буду у вас в "Таверне" завтра в десять утра".
Что это? Южный Город был непохож на остальные части Города больше, чем тот на другие города или даже страны; он казался чужее уже знакомому ему Привокзалью, чем Лима Москве или Гамбург Цюриху. Александра - из Цюриха. Почему она не предложила поводить его по Южному Городу? Он остановился перед огромной витриной ресторана с французским названием "On y mange" ("Здесь едят") и вывеской на французском же: "Здесь едят, кто как хочет, сколько хочет и за сколько хочет. Цена обеда - от десяти городских франков до бесконечности. Время обеда - круглые сутки. Продолжительность обеда - от десяти минут до бесконечности. Не разрешается спать, петь, заниматься любовью и курить трубку, чируты и самокрутки". Надо же наконец поесть! Самое время для позднего завтрака - ведь сейчас вряд ли меньше одиннадцати. Он не пошел дальше первой из бесконечной анфилады зал, сел за единственный свободный маленький круглый столик, у которого стоял уже ждавший его официант, и заказал яйца, овсянку с грибами и минеральную воду. "Вы здесь впервые, мсье,- поклонился официант,поэтому я позволю себе вас предупредить. Здесь всё - обед, мсье, даже если время - четыре утра. Таким образом, имело бы смысл дополнить ваш заказ стаканом предвечернего бреро. И это будет как раз десять франков, наш минимум с персоны, мсье. Чаевых здесь не берут".
Август поднял глаза на псевдобарочные позолоченные часы на противоположной стене - половина шестого. Что?! Что он делал десять часов? Черт, его часы остались в отеле.
"Вы уверены, что на этих часах правильное время?" - "Вне всякого сомнения, мсье, но взгляните на ваши".
Часы, которые он всю жизнь носил на левой руке, неожиданно оказались на правой. Ну, конечно же, он столько раз смотрел на них во время своего утреннего подъема на "Площадку Вебстера" - так он теперь ее прозвал. "Тогда я изменяю заказ. Рыбный суп, бифштекс "Тартар", какие-нибудь фрукты. Да, минеральную воду и немного водки, пожалуйста".
О непонятно куда исчезнувших десяти часах он решил пока не думать. Ну в конце концов если Валька считает, что история возможна без времени, то его собственная маленькая история еще одного бестолкового дня - и подавно. Но все же. А эта Александра, которая сейчас, по-видимому, спит с Вебстером или читает, хотя время - самое неподходящее. А почему, собственно, его кто-то должен обманывать? Ну хорошо, допустим, что сегодняшняя история - "урок выключения времени". Но какой же это урок, если он просто "попал" в не-время? Нельзя же назвать случай, когда человек попадает под машину, "уроком попадания под машину"? Если Валька прав и история возможна только при взгляде на нее из НЕ-ИСТОРИИ, то надо найти такую внеисторическую точку такого вневременного человека наконец, который и ОКАЖЕТСЯ Валькиным Древним Человеком... Хорошо бы удержать мысль о нем... ей так легко потеряться... А значит, надо скорее, сейчас же, снова пойти к Вебстеру другой, короткой дорогой, не дожидаясь его завтрашнего прихода.
Он положил на стол тридцать франков, допил водку и быстро вышел на улицу. Теперь, конечно, это заняло немного больше времени - путь опять шел круто вверх,- и когда он свернул направо, то понял, что страшно, гнетуще устал. Опять свист проносящихся машин. Дом Вебстера смотрел на них невидящими зеницами слепых окон заднего фасада. Вот здесь - дверь. Никакой двери не было. Ну, конечно же, она открывалась наружу, и не было бы безумием предположить, что служила только для выхода, а вход был с площадки. Он провел пальцами по стене, стараясь нащупать очертания проема. Ничего не было. Скорее поймать такси и вернуться в "Таверну"!
Превозмогая страстное желание усесться тут же, в холле "Таверны", в одно из глубоких мягких кресел и остаться там навсегда, он все-таки добрался до лифта. Последним усилием сознания вспомнил, что ему еще надо вставить ключ в замочную скважину, повернуть его четыре раза. В номере, сбросив одежду на пол, он забрался под одеяло и застыл в бездумной сладостной мечте о полной остановке ВСЕГО, в себе и вокруг.