Некоторые из этих новых городов, обладая достаточной мощью, чтобы установить свою власть над соседними городами и окружающими варварскими селениями, действуя силой или дипломатией, собрали вокруг себя большие территории и уже в VII—VI вв. до н. э. стали столицами царств. Так слово, первоначально означавшее город-дворец, одиноко стоявший среди лесов и болот, стало применяться к царствам, объединявшим многие города и села.
К числу крупнейших царств VII—VI вв. следует отнести Ци, которое было основано еще в шанскую эпоху (его столица находилась в долине на северных склонах Шаньдунского хребта); Цзинь в бассейне реки Фэныяуй (Шаньси), в районе, населенном еще в эру палеолита; Чу в среднем течении Янцзы. Сюда еще можно добавить государство Цинь в долине Вэйхэ (Шэньси). Но в эту эпоху царство Цинь было еще слабым и не могло стоять на одном уровне с могущественными государствами Ци, Цзинь и Чу.
Отдаленность этих государств от религиозной столицы Чжоу, приобретенное ими вскоре сознание собственной власти и силы, своеобразие местных культур, происходившее от контактов и смешения китайцев с местным населением, несомненно, обостряли у жителей китайской периферии чувство самодостаточности и стремление к независимости. Цзиньская знать смешалась с варварами благодаря бракам с ди — некитайским племенем Шаньси. Точно так же окрестности, населенные постепенно ассимилировавшимися варварами, вероятно, сыграли большую роль в формировании государства Цинь: его военные традиции, предполагаемые особенности его социального устройства, возможно, объясняются именно автохтонными влияниями. Что касается отдаленного царства Чу, его искусство, язык и обычаи делали его в глазах китайцев Великой Китайской равнины почти иностранным государством, и открытия, сделанные несколько лет назад в Чанша (Ху-нань), подтвердили своеобразие художественных традиций этой области в среднем течении Янцзы[25]. Еще более отдаленными от цивилизации предстают могущественные государства У и Юэ в долине нижнего течения и по берегам эстуария Янцзы (территория современной провинции Чжэцзян), игравшие важную роль в войнах VI—V вв. до н. э. Изолированность китайских городов, возникших в этих краях в начале эпохи Чжоу, и особенности этого края рыбаков и лодочников, которым китайцы передали свое искусство выплавки бронзы, привели к тому, что к концу своего независимого развития юго-восточные царства не казались китайцам Великой Китайской равнины принадлежавшими к их цивилизации.
Таким образом, видна причина смут, в которые погрузился китайский мир в начале эпохи Чуньцю (722—481 гг. до н. э.). Прежде всего нарушилось равновесие между сильными и слабыми городами, большими и малыми царствами, и вообще Северный Китай оказался противопоставлен Южному. С VII по V вв. до н. э. старые китайские государства по течению Хуанхэ и особенно малые княжества Хэнани вынуждены были беспрерывно обороняться против натиска южных царств, особенно против распространения на север большого государства Чу.
Но самым важным было не это: в VII в. до н. э. само единство китайского мира было поставлено под угрозу, ибо против малых государств Великой Китайской равнины («срединных царств», Чжунго — это имя до сих пор носит весь Китай), хранивших древние традиции, выступили окраинные государства, не почитавшие в той же мере ритуал и не ценившие справедливую умеренность. Царство Чу в особенности было обуреваемо духом завоевания и стремлением к вооруженному господству, совершенно чуждым менталитету древних китайских городов-государств. Население Чу не знало обычаев куртуазной войны, его не сдерживали религиозные требования, а потому оно, в отличие от остальных, без колебаний уничтожало своих врагов вместе с их культами.
III. — Становление государств-гегемонов
1. Упадок Чжоу. — Непосредственной причиной нарушения порядка, видимо, установившегося в отношениях между малыми городами Великой Китайской равнины — непрочного, искусственного равновесия на основе уважения к аристократической иерархии и ритуальных прерогатив правителей, — было политическое событие, вызвавшее ослабление царского дома Чжоу. Около середины VII в. до н. э. нашествие варваров вынудило Чжоу оставить свою столицу в Шэньси и укрепиться в Хэнани, на месте нынешнего Лояна[26]. Начиная с этого времени, военная сила и религиозная власть, в архаическую эпоху ощущавшиеся как тождественные, стали восприниматься как независимые друг от друга. Первоначально города, более богатые и сильные, чем столица Чжоу, оказывали ей поддержку как почитаемому религиозному центру. Но, лишившись реальной силы, цари в борьбе, развернувшейся между китайскими городами, постепенно лишились и религиозного первенства, и морального авторитета. Это повлекло изменения в области сознания: понятие ритуала и концепция всекитайской царской власти вырабатывались и уточнялись в то самое время, когда над ними нависла угроза и на первый взгляд торжествовал дух завоевания и наживы.