Неолит — не просто археологический термин, обозначающий эпоху нового каменного века. Начало неолита следует воспринимать как великий исторический рубеж для человечества, так как в эту эпоху был совершен решающий для человека переход от свойственной палеолиту присваивающей экономики к производящему хозяйству земледельцев и скотоводов. В указанном смысле земледельческий неолит — плод своего рода экономической и социальной революции, получившей в науке не очень точное, но всем понятное наименование «неолитической». Более того, неолит как комплекс взаимосвязанных изобретений и открытий следует считать фундаментальным сдвигом в эволюции общества — сдвигом, которые случаются редко и обязаны своим возникновением уникальному стечению благоприятных обстоятельств.
Если оставить в стороне проблему неолитической революции в Новом Свете, то в пределах Старого Света науке пока что известна лишь одна зона, где неолитическая революция представлена в своем полном виде и где за несколько тысячелетий в результате ее победоносного шествия сложился развитый зерновой земледельческий неолит, — ближневосточная. Вторая, юго-восточноазиатская, с характерным для нее корне- и клубнеплодным земледелием (таро, ямс, батат), может быть сопоставлена с ближневосточной, но при этом она явно проигрывает: иная агротехника и иные идущие в пищу растения не создавали условий для расцвета нового типа производящего хозяйства и потому не были стимулом для быстрой эволюции общества.
Остановимся на этой проблеме чуть подробнее, ибо она существенна для изучения процесса генезиса земледельческого неолита в Китае. Сначала — о ближневосточной неолитической революции. Только в предгорьях Западной Азии (Загрос, Анатолия, Палестина и др.) издревле произрастали дикорастущие злаки — пшеница и ячмень в первую очередь. Там же водились мелкие рогатые животные, козы и овцы, а также кабаны и крупный рогатый скот — все те виды, что были Затем одомашнены вчерашними охотниками.
Охотники и собиратели Западной Азии, оказавшиеся в отличие от других в столь благоприятных природных условиях, раньше всех стали использовать срезавшиеся ими колоски в пищу — в одной из ранних микролитических стоянок, натуфийской в Палестине, около 8% микролитического инвентаря составляли вкладыши для серпов (см. [66, с. 96—100]). Они же, используя ранее прирученных человеком собак, сумели постепенно приручить диких животных. Расселяясь поблизости от мест произрастания дикорастущих злаков и используя в пищу мясо, молоко и затем научившись употреблять в дело также и шерсть одомашненных животных, насельники мезолитических стоянок начали трансформироваться в земледельцев и скотоводов. Этот процесс шел достаточно долго, заняв в общей сложности несколько тысяч лет. Примерно в VIII—VII тысячелетиях до н.э. он в общем и целом был завершен — сложился развитый комплекс земледельческого зернового неолита.
Спустившись с предгорий в более приспособленные для земледелия долины рек и обогатив свой генофонд за счет контактов с иными группами насельников мезолитических и ранненеолитических (не овладевших еще всем комплексом достижений неолита) групп — а ближневосточная зона с глубочайшей древности, со времен архантропов, была центром пересечения миграционных потоков, — неолитические земледельцы начали быстрыми темпами осваивать ойкумену, во всяком случае, в пределах Старого Света.
Быстрота темпов освоения новых земель земледельцами была поразительной, что было связано с демографической революцией, сопровождавшей неолитическую и бывшей дочерней по отношению к ней. Иными словами, неолитические земледельцы, перешедшие к регулярному производству пищи в весьма значительных объемах и жившие в защищенных от невзгод условиях оседлых и благоустроенных по тем временам поселений, стали выгодно отличаться от всех остальных групп людей тем, что быстро увеличивались в числе за счет сокращения смертности детей и благоприятных условий для фертильности женщин. Именно это вело к тому, что неолитическими земледельцами были быстро освоены долины Тигра, Евфрата и Нила, после чего они стали активно перемещаться в сторону Европы, Средней Азии, Ирана и Индии, вплоть до Юго-Восточной Азии и Китая. Перемещаясь во все стороны из первоначально освоенной ими ближневосточной зоны, мигранты несли с собой весь комплекс неолитических достижений. К чему конкретно он сводился?
Прежде всего — производство зерновой и мясо-молочной пищи с соответствующей технологией и агротехникой. Далее — оседлый образ жизни, необходимый для оптимальной реализации этого производства и включающий строительство поселений из домов и различного рода хозяйственных построек, включая амбары, склады, загоны для скота, мастерские и т.п. Для нужд приготовления и хранения пищи были необходимы дешевые, легко изготовляемые и удобные в употреблении сосуды — лучшими из них стали керамические, обжигавшиеся в специальных гончарных печах. Для обеспечения себя одеждой стали использовать шерсть животных и специально культивировавшиеся для этого растительные волокна, появились прядение и ткачество, изготовление одежды, а затем и обуви. Для многочисленных и весьма разнообразных производственных и хозяйственных нужд потребовалось большое количество хорошо выделанных орудий труда из камня, дерева, кости, керамики. Изделия из камня по-прежнему играли основную роль, но это были уже новые и по формам, и по технологии изготовления орудия — именно они, хорошо обработанные, обретавшие точно необходимые формы и затем шлифовавшиеся и даже полировавшиеся, дали название всей эпохе (неолит — новый каменный век, новые каменные орудия).
Однако комплекс развитого зернового неолита не ограничивался одними лишь достижениями материально-производственного, хозяйственно-бытового плана. Не меньшую, а в некотором смысле даже важнейшую роль в нем играли нововведения в сфере духовной жизни, мировоззрения и менталитета людей неолита, обогащенных новым опытом и новыми представлениями о мире и о своем в нем месте. Начать с того, что на смену примитивному шаманству охотников и собирателей пришли более развитые религиозные представления, усовершенствованная культовая практика, а вместе с тем и другим — богатая, во многом заново созданная мифология, тесно связанная с космогонией, столь важными для зависящих от капризов погоды земледельцев астрально-календарными знаниями и наблюдениями, а также с анимистическим поклонением божествам сил природы, культом плодородия и размножения в сочетании с культом Великой Матери, в том числе и Матери-Земли.
Эта духовная культура неолитических земледельцев нашла свое отражение в двух сферах их культуры — в практике захоронений и в росписи на керамике. Хоронили покойников обычно с соблюдением принятой в данном коллективе ориентацией мертвеца, в могилу которого клали принадлежавшие или полагавшиеся ему предметы, включая и расписные сосуды. Малых детей часто погребали в керамических сосудах прямо под полом, а то и под порогом жилища — обычай, возможно связанный с представлением о необходимости приносить в жертву божеству первенцев (вспомним библейских Авраама и Исаака) и со временем ставший не очень понятной, но тщательно соблюдавшейся нормой. Что касается росписи с ее многоцветным зоо- и антропоморфным, а также геометрическим орнаментом, то самое главное в ней — мотивы росписи, ее семантика и символика, проявлявшиеся в четко фиксированных деталях и композициях изображений. Практически за каждым мазком, штрихом, элементом орнамента таился глубокий, не всем доступный, но всеми по традиции воспроизводившийся ритуально-мифологический смысл.