Конечно, мифотворчество, связанное с феноменом Ю-вана, -продукт много более позднего времени, когда традиция настойчиво требовала аргументированно осудить правителя, лишившегося власти и погубившего государство Западное Чжоу. Можно в этой связи напомнить, что сюжет мифа явно принадлежит к числу бродячих — он известен, например, и в Европе, где встречаются сказки на тему о том, как ложные крики о нападении волков столь всем надоели, что, когда волки действительно напали на стадо, никто не реагировал на крики пастуха и не пришел его спасать. Я уже не упоминаю о царевне Несмеяне. Но миф остается мифом. А как же все-таки с реальностью, с Бао Сы и Ю-ваном?
В реальности, видимо, произошло только то, о чем вкратце говорится в «Чжушу цзинянь»: ван приблизил наложницу Бао Сы, а вскоре после этого его старший сын и наследник бежал в Шэнь. Вслед за тем тесть вана начал с ним войну, для чего обратился за помощью к своей дальней родне, к жунам. Войска Шэнь и цюань-жуны разгромили Цзунчжоу. Ю-ван и его сын от Бао Сы были убиты, а Бао Сы стала пленницей жунов. Одновременно законный сын Ю-вана и внук Шэнь-бо был посажен на чжоуский трон под именем Пин-вана (см. [255, т. 3, Prolegomena, с. 157—158]).
К сказанному можно добавить, что Ю-ван, согласно «Шицзи», восстановил против себя население страны еще и тем, что сделал своим советником непопулярного в народе — а скорей всего, видимо, среди чжухоу — Ши Фу из удела Го, человека, по аттестации Сыма Цяня, коварного, склонного к наживе и искусного в лести [86, т. 1, с. 203]. Не исключено, что это, в сочетании с увеличением налогов и ссорой с Шэнь-бо из-за Бао Сы, и сыграло решающую роль в судьбе Ю-вана, тогда как мифологические сюжеты были лишь красочным эмоциональным антуражем, созданным в более позднее время с дидактическими целями. В заключение важно, однако, еще раз подчеркнуть, что подлинной причиной трагического конца Ю-вана были все же не происки Бао Сы и даже не промахи самого правителя, но генеральная тенденция к децентрализации и феодализации, а также связанное с ней обострение взаимоотношений вана с чувствовавшими себя все более независимыми его вассалами и, как итог всего, ослабление власти вана на фоне резкого усиления активности окружавших Цзунчжоу варварских племен.
От Западного Чжоу к Чуньцю (Пин-ван, 770-720)
С Пин-вана начинается новый этап истории чжоуского Китая. Как сказано в «Чжушу цзинянь» и «Шицзи», он, вступив на престол, перенес столицу из разрушенного цюань-жунами Цзунчжоу на восток, в Лои. Сыма Цянь добавляет, что это было сделано «с целью укрыться от нападений жунов» [86, т. 1, с. 203]. В конечном счете так оно, видимо, и было. Переводчик «Шицзи» Р.В.Вяткин выразил, правда, в связи с этим и некоторое недоумение — почему Пин-ван, получивший трон вроде бы с помощью жунов, сразу же решил отдалиться от них [86, т. 1, с. 331—332, примеч. 177]. Но едва ли здесь есть место сомнениям и недоумениям.
По моему мнению, все шло именно к такому исходу. Вторжение цюань-жунов, разгромивших Цзунчжоу (до какой степени — неясно, но вполне возможно, что и серьезно), поставило лишь последнюю точку. Дольше слабый правитель оставаться под давлением жунов не мог. Возможно, что решение о переезде было принято даже не самим Пин-ваном, в тот момент явно юным, если не малолетним, а его советниками и родственниками, хотя бы тем же Шэнь-бо. Видимо, его одобрили и другие князья, что косвенно вытекает из заключительных строк рассказа «Чжушу цзинянь» о годах правления Ю-вана (были разногласия по поводу того, кого из сыновей Ю-вана возвести на трон, голоса князей разделились, но в конце концов сторонники Шэнь-бо взяли верх, заручившись, насколько можно судить, согласием большинства чжухоу).
Как бы то ни было, но в «Чжушу цзинянь» прямо сказано, что цзиньский и вэйский хоу , чжэнский и циньский бо эскортировали юного вана во время его переезда в Чэнчжоу. Особого внимания заслуживает упоминание о циньском бо, который отныне становился преемником чжоуских ванов на территории Цзунчжоу и всей тяготевшей к ней периферии, прежде занятой самими чжоусцами. В следующей строчке хроники сказано, что на 2-м году правления Пин-вана в официально созданном новом уделе Цинь был возведен алтарь [255, т. 3, Prolegomena, с. 158]. Этот ритуал был символом утверждения циньского дома в его владениях на территории бывшей чжоуской прародины — Цзунчжоу.
Событие, о котором идет речь, заслуживает особого внимания хотя бы потому, что впоследствии именно Цинь суждено было прийти на смену Чжоу. Поэтому остановимся на истории Цинь. В гл. 5 «Шицзи» приводится подробная и достаточно легендарная генеалогия циньских правителей. Упоминается, в частности, что их предки служили Му-вану в качестве колесничих, а Сяо-вану как чиновники, ведавшие разведением лошадей на северо-западных рубежах Цзунчжоу, радом с землями жунов. Сюань-ван назначил одного из представителей дома Цинь сановником-дафу, а вскоре после этого циньские вожди начали именовать себя гунами (см. [86, т. 2, с. 16—18]), имея в качестве небольшого удела земли в Цюаньцю.
Когда правление Ю-вана подошло к трагическому концу и цюань-жуны уже чувствовали себя хозяевами в Цзунчжоу, циньский Сян-гун, по свидетельству Сыма Цяня, «пришел на помощь дому Чжоу». Его отряд «сражался с упорством и добился успеха». Здесь не все ясно. Едва ли, судя по контексту последующих сообщений, циньский Сян-гун защищал Ю-вана, хотя это и не исключено. Но совершенно естественно, что после гибели последнего западночжоуского правителя циньские воины во главе со своим вождем стали на сторону законного его преемника Пин-вана. Они сопровождали его в новую столицу на востоке, и именно за все эти заслуги Сян-гун был возведен, как сказано э «Шицзи», «в ранг чжухоу». Одновременно ван «даровал ему земли к западу от гор Цишань», заметив, что «Цинь сумело прогнать жунов и поэтому получает эти земли» [86, т. 2, с. 19].
Неясно также, почему ван только после перемещения в Лои возвел Сян-гуна в ранг чжухоу, коль скоро тот уже был гуном. Остается предположить, что до официального возведения в ранг (к слову, не гуна, а бо, на две ступени более низкого, если строго следовать принятой в Чжоу иерархии титулов) циньские правители именовали себя гунами самозванно, подобно тому, как это делали их соседи, жунские вожди. Соответственно создается впечатление, что циньские вожди были в момент их сближения с Пин-ваном и официального признания в качестве чжухоу в немалой мере варваризованными, хотя они публично и не гордились этим, как то было в случае с правителями южного Чу.
Циньский Сян-гун, обретя вместо прежнего небольшого удела в Цюаньцю огромные территории и получив признание в качестве чжухоу с рангом бо, принес клятву верности вану. Правда, он не стал от этого более причастным к цивилизации Чжунго, оставаясь со своими подданными — во всяком случае в культурном отношении — более близким к жунам, нежели к Чжоу. Но зато с точки зрения политики, что было гораздо важнее для сохранения власти правителей Чжоу, выбор Пин-вана оказался верным. Перебравшись на восток, чжоуские ваны оставили за своей спиной надежно защищавший их от варварских вторжений жунов барьер. Для них это было успешным решением сильно беспокоившей их проблемы.