Вообще корабельщики в древности обходились с пассажирами не особо вежливо. Стоит только вспомнить путешествие на корабле пророка Ионы или путь апостола Павла по адриатическим волнам в Рим (Деяния. XXVII). Следовательно, финикийские мореходы в этом отношении, должно быть, существенно не отличались от мореходов других стран. Впрочем, опасность потерять свободу и имущество и для самих экипажей судов была также велика. Береговые разбойники подстерегали их в местах стоянок. Многие из потерпевших кораблекрушение безжалостно продавались в рабство.
Необходимо различать нелегальную продажу при случае в рабство свободных людей и, так сказать, «законную» торговлю рабами, которой финикийцы, разумеется, занимались тоже. И, возможно, в иные времена этот вид торговли значительно содействовал обогащению их городов. Иезекииль (XXVII, 13) и Иоиль (III, 4 и далее) упоминают в качестве главного партнера финикийских торговцев рабами Ионию[46], в то время как с трудом поддающееся датировке сообщение из Амоса (I, 9 и сл.) называет Эдом[47] покупателем израильских рабов, — которыми торгует Тир. Преступность этого гешефта усматривается в том, что Тир в данном случае и не вспомнил о «братском союзе» с Израилем. Безусловно, и собственная потребность финикийских городов в рабах для обеспечения гребцами многочисленных экипажей своих судов была велика. Особенно благоприятные условия для приобретения рабов возникали непосредственно на поле битвы, когда воины-победители торопились пустить на продажу захваченных людей и драгоценности. В I Книге Маккавеев (III, 41) показано поведение работорговцев в связи с походом Антиоха IV Эпифана против Иудеи в 166–165 гг. до н. э. Когда «торговые люди окрестных мест» узнали о прибытии войска, они тут же поспешили к воинам в лагерь с серебром и кандалами для покупки рабов.
Характерным моментом в финикийской морской торговле была мелочная торговля потребительскими товарами. Иллюстрацией этого может служить эпизод из уже упомянутой в «Одиссее» истории жизни свинопаса Евмея. Груженный разнообразными товарами, «мелочью всякой», встал финикийский корабль на якорь в гавани. А поскольку с обратной дорогой приходилось повременить до следующей весны, то не было нужды торопиться и с заключением торговых сделок. Продолжительное время стоянки способствовало приманиванию покупателей даже из мест, удаленных от моря.
Правда, успех такой формы торговли зависел от многих случайных обстоятельств. Прежде всего корабль, который чаще всего мог перевозить значительно меньше 250 т груза, не был достаточно основательной базой для полугодовой торговли в чужой гавани. Этот отрицательный момент преодолевали благодаря основанию постоянных поселений, что сулило и другие выгоды. Такие поселения могли принимать финикийских ремесленников, брать на себя обслуживание покупателей, а также снабжение и охрану купцов и людей с их судов. Видимо, эти выгоды явились причиной, что финикийские города уже на заре своего существования приступили к созданию на чужих берегах собственных торговых поселений, которые, вероятно, по своему характеру и значению были весьма различны. В иноземных приморских городах они, как правило, выполняли не более чем функцию торговой конторы, вокруг которой постепенно создавался финикийский квартал, как это было и в торговых центрах, удаленных от моря. На неосвоенных же побережьях, у регулярно посещаемых якорных стоянок, напротив, возникали — то ли на купленной у местных жителей, то ли на просто занятой ничейной земле — финикийские фактории, которые в богатых сырьем краях быстро превращались в города, где переселенцы из Финикии хотя и составляли всего лишь часть населения, но всегда входили в его верхние слои.
Видимо, не случайно письменные источники и археологические находки, свидетельствующие о существовании финикийских поселений на чужих берегах, восходят к XII в. до н. э. В более ранний период, за исключением связей между Египтом и его азиатскими владениями, морская торговля находилась в руках микенских государств. Их господство на море рухнуло в результате большого кризиса, который потряс древний мир к концу XIII в. до н. э. Растущее проникновение в Юго-Восточное Средиземноморье Эгейских и анатолийских групп «народов моря», так называли их египтяне, было лишь одним из потоков переселения народов. Города Ливана избежали опустошения и были в состоянии стать наследниками микенского господства. Это совершалось в союзе с теми из «народов моря», которые прочно оседали в финикийских городах-государствах. Конкуренции долгое время можно было не опасаться. Ослабнув в конце Нового царства, Египет почти на 500 лет перестал быть морской державой. Группы «народов моря», которые расселились на сирийско-палестинском побережье за пределами Финикии, правда, участвовали в развитии морских связей, но по сравнению с более сильными экономически и более опытными в торговых делах городами Ливана новички сразу оказались в невыгодном положении.
При таких благоприятных условиях основание финикийцами морских факторий и городов-колоний могло начаться уже в сравнительно ранний период. Еще в XII в. до н. э. возникли поселения на Кипре. К тому же времени относится и основание североафриканского города Утика. За ним на территории Испании в X в. появляются Гадес (совр. Кадис) и Тартесс. Карфаген (Карт-Хадашт — «Новый город»), самая крупная из всех финикийских колоний, возник, по преданию, лишь в 814 г. до н. э.[48]. К началу VIII в. до н. э. не только заморская торговля, но и немалая часть побережья Средиземного моря находилась в руках финикийцев. Еще шире распространялось влияние их культуры. Из факторий и поселений техника финикийских ремесел перенималась окрестными жителями. В Северной Африке начали выращивать маслины и виноград. Финикийский язык стал языком делового общения на всем Средиземноморье. Даже северосирийские и киликийские города-государства, которые не имели на своих территориях больших финикийских поселений, в официальных надписях пользовались финикийским письмом и языком и заимствовали религиозные культы из Финикии.
Финикийские города-государства не только удивительно долго сохраняли свою монополию в морской торговле, но и постоянно ее расширяли. Правда, им не удалось (до конца) включить Красное море в свои морские владения. А связи по морю с Южной Аравией позволили бы им избежать дорогих караванных перевозок вдоль побережья Красного моря. Дело в том, что для дальнейшего следования товаров (морским путем) от северных берегов Красного моря во времена Израильской державы нужно было пересечь посуху территорию государства Соломона, которое к тому же было в дружеских отношениях с Тиром и весьма дорожило этой дружбой из экономических соображений. В этой благоприятной обстановке осуществлялись торговые дела Хирама и Соломона, связанные с Офиром[49], о которых имеются три кратких и не очень согласованных между собой упоминания в III Книге Царств (IX, 26 и сл.; X, 11, 22). При этом в них ясно видна тенденция приписывать Соломону самое большое участие в организации сего предприятия и прибылях от него. Фактически же Соломон, видимо, выделял в распоряжение Хирама только сооружения гавани, корабельный провиант и другое снаряжение, за что получал право в качестве вознаграждения использовать часть трюма в своих торговых целях. Когда в результате восстания под предводительством эдомитянина Хадада, вероятно еще при жизни Соломона, контроль над гаванью в заливе Акаба[50] был потерян, планам в отношении Офира пришел скорый конец.
46
В Библии — Иаван, т. е. здесь — колонии малоазийских греков во главе с Милетом
47
Эдом, или Идумея. Древнеарабское (?) объединение племен, а позднее — государство, располагавшееся к юго-западу от Палестины, в ранний период истории находилось в зависимости от иудеев (до IX в. до н. э.), в последующие эпохи нередко выступало в союзе с врагами Иудеи
49
Местонахождение страны Офир не установлено. Его помещали и в Аравии, и в Сомали, и в Индии, и в Шри Ланке. В последнее время некоторое распространение получила точка зрения, будто Офир лежал на западном побережье Аравии, в Асире
50
Имеется в виду гавань Ецион-гебер (гевер), построенная Соломоном. Полагают, что именно эта гавань (портовые сооружения, медеплавильни н т. п.) была раскопана американским археологом Н. Глюком под курганом Телль-Хелейфа. Однако высказываются и мнения, будто подлинный Ецион-гебер находился на одном из островов внутренней части залива Акаба