Для второго этапа развития Гелиополя, падающего на начало II в., характерна щедрая помощь со стороны Римских властей, и. отдельных лиц. Не позднее середины II в. было завершено строительство пропилей к храму Юпитера. Капители их колонн в годы правления императора Антонина Пия (138–161) позолотил один из военачальников первого легиона. Собственно говоря, строительство гигантских храмов продолжалось еще на всем протяжении двух последующих столетий. К перестройке великолепно сохранившегося храма Атаргатис вообще приступили только во II в. Примерно в то же время за пределами священного участка были сооружены ныне полностью разрушенный храм Меркурия и недавно реставрированное святилище источника в Рас эль-Айн, расположенное восточнее города. А вот малый храм Венеры, похожий на павильон эпохи Ренессанса, возник, должно быть, позднее.
С середины II в. и на холмах по краю Бекаа было возведено множество малых храмов и монументальных алтарей. Эти сооружения большей частью были тесно связаны с Гелиополем, что подтверждается и архитектурным стилем с печатью влияния «школы Гелиополя». К иродиадскому храму Юпитера Гелиопольского у Халкиды добавились теперь святилища в Дейр эль-Ахмаре, в Нахле и, конечно, во многих других местах, чьи руины скрывают тайну, какому богу они были когда-то посвящены. В построенном в 172 г. на торговом пути в Дамаск малом горном храме возле Хама отправлялся культ Меркурия. Юпитеру Гелиопольскому был посвящен один алтарь в Ниха — втором после Гелиополя (Баальбека) важнейшем культовом центре Бекаа. Здесь в конце одной из поперечных долин гор Эль-Бекаа находятся руины двух внушительных храмов, от которых вверх к группе из трех других храмов, пожалуй еще более древних, чем постройки в долине, ведет дорога процессий, частично вырубленная в скалах. Тесные культовые связи храмов в Ниха могли существовать также с многочисленными святилищами в соседних долинах с красиво расположенным в Каср Неба храмом, с хорошо сохранившимся святилищем при источнике в Темнин эль-Фока и со скальным святилищем в Фурволе.
Вполне очевидно, что в священных местах на западном склоне Ливана, за исключением Калаат Факра, культ Юпитера Гелиопольского не имел такого значения, как в Бекаа. Тем оживленнее было паломничество из крупных приморских городов именно в Гелиополь и другие пункты этой долины. Но и богам, чьи культовые центры были далеко, в ту эпоху синкретизма поклонялись в горных святилищах финикийского Ливана.
Так, олицетворявший утреннюю звезду бог Азиз, покровитель караванов, чей культ зародился в Эдессе и Пальмире, почитался в малом храме в начале горного массива Кура в Бзизе (Бейт Азиз, т. е. «Дом Азиза»). Малоизвестное святилище в Шхим (Шейхим) на юге Ливана было посвящено Гелиосу, как и храм более позднего происхождения на священном участке Каср Haye, близ Айн Акрине, на краю горной террасы, выше Кура. Кажется, и один из малых храмов Хусн Сфире был также посвящен богу Солнца. Такое широкое почитание этого бога следует относить за счет распространения сирийского культа Гелиоса усилиями императоров сирийско-ливанской династии. Элагабал (218–222) особенно поддерживал культ Баала своего родного города Эмесы, ставшего со временем богом Солнца. Сам он был жрецом этого бога до своего провозглашения императором и иосил его имя. В качестве «Sol Invictus Elagabal»[70] бог Эмесы стал высшим божеством империи. Не исключено, что грандиозная застройка Сфире с включением в ансамбль храма Гелиоса поощрялась Элагабалом. Ведь Хусн Сфире примыкала со стороны материка к Арке, чье положение Элагабал поднял до римской колонии. То же относится и к связям между Ихимом и Сидоном, который также обрел статус колоши благодаря Элагабалу.
Влияние сирийского бога Солнца возникло уже в поздний период и продолжалось недолго. Все более широкое распространение, в том числе и в Ливане, получала запрещенная Римским государством религия христиан. Замена синкретического культа поздней античности христианством была лишь вопросом времени.
Баальбек. Шесть сохранившихся колонн храма Юпитера (из первоначальных 54). Внешние размеры основания храма 93 × 53 м. Мощные колонны имеют высоту около 20 м при диаметре 2,20 м и высоте антаблемента около 5 м. На переднем плане осколок карниза. Львиная голова с разинутой пастью служила украшением водосточного желоба.
Культовые строения в Ниха и окрестностях
Начала христианства
Горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсанда! ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись.
В нескольких километрах южнее Сайды среди холмов нижней террасы Ливанских гор в одной скальной пещере есть маленькая часовня. Она посвящена Марии, матери Иисуса из Назарета, которая здесь носит имя Сейида эль-Маизара («Хозяйка горной обители»). Может быть, первоначально это имя относилось к прекрасному виду, который открывается отсюда на Сайду, лежащую на 200 м ниже («Манзар» можно перевести и как «вид» на что-либо). Но для религиозной традиции название это значит гораздо больше. С ним связана часть священной истории. Уж не здесь ли Мария ждала Иисуса, пока он учил в Сидоне? По легенде, оба переночевали в пещере и на следующий день вернулись в Галилею.
Правда, в Новом завете говорится только о том, что Иисус, странствуя, побывал также и в Финикии и где-то между Тиром и Сидоном исцелил дочь одной женщины (Матфей. XV,21–28; Марк. VII,24–30). Более поздняя традиция переносит это происшествие в Сарепту. Во всяком случае, в Тире и Сидоне уже в ранние времена существовали христианские общины (Деяния. XXI, 3 и сл.; XXVII, 3). Их зарождение можно отнести, хотя бы косвенно, ко времени деятельности Иисуса, поскольку жители этих городов прямо названы среди его слушателей (Марк. III, 8; Лука. VI, 17). Тир уже к концу II в. стал резиденцией епископа и долгое время играл ведущую роль среди христианских общин на ливанском побережье. Полагают, что в базилике Тира был похоронен крупный александрийский теолог Ориген (185–254). Согласно древним источникам, основание эфиопской церкви восходит к деятельности двух молодых тирских горожан. Эти юноши, Фрументий и Эдесий, вместе с дядей первого, тирским врачом Меропием, совершали в 330 г. путешествие по Красному морю. Они потерпели кораблекрушение, и экипаж их судна был перебит местными жителями на берегу. Фрументия и Эдесия доставили ко двору эфиопского царя в Аксум, где они скоро завоевали доверие властелина. Занимая высокие государственные должности, они имели полную свободу приобщать эфиопов к христианской вере своего родного города. Эдесий позднее вернулся в Тир[71].
Распространению христианства в Ливане, как и вообще в Римском государстве, способствовала религиозная политика правителей из сирийско-ливанской династии. Юлия Мамея, мать последнего из четырех императоров этой династии, приглашала для публичных выступлений ученого Оригена. О ее сыне Александре Севере, который родился в Арке, сообщается, что он в своей домашней молельне рядом с бюстами Авраама, Орфея, философа и чудотворца Аполлония тианского держал также бюст Христа, Говорят, что он даже хлопотал о возведении в Риме христианского храма.
Из значительных теологов древней христианской церкви следует особо упомянуть Памфила, финикийца по происхождению, который был учеником Оригена и учителем Евсевия. Выходец из богатой беритской семьи, он погиб в 309 г., в период последних гонений на христиан, начавшихся с 303 г. Его судьба постигла также многих учеников и учителей императорской правовой школу в Берите, которая к концу III в. была подвержена сильному влиянию христианства. Убежищем для христиан служили горы с их уединенными долинами и многочисленными пещерами. Немало древних пещерных церквей появились, вероятно, в то время. Набожные отшельники, надо сказать, умели ценить располагающую к углублению в себя тишину горных долин. Они селились в пещерах или вырубали сами свои кельи в скалах. Иногда возникали целые поселения анахоретов. Особо живописный пример являет собой ансамбль монашеских келий раннехристианского времени, который подобно пчелиным сотам, врезан в скалу на самом конце Вади эль-Хабис в нескольких километрах выше селения Фурзоль. Это сооружение, которое местные жители называют сегодня Мугарат эль-Хабис («пещеры отшельников»), ведет свое начало, по крайней мере частично, от святилища дохристианских времен. О значении этого места говорят остатки и других культовых сооружений римского времени, сохранившиеся в самом населенном пункте. Судя по ним, Фурзоль принадлежал к одной из древнейших резиденций ливанского епископа.
71
Этот рассказ содержится у самых разных историков христианской церкви — Руфина, Сократа и Созомена. Мероний был не врачом, а философом