Пару минут Мария ждала реальной помощи, но женщина кажется обо всем забыла в своем горе и девушка настойчиво постучала ее по спине.
— Рожает. Надо помочь, — сердито напомнила она, но тетка, видимо мать роженицы, только отрицательно покачала головой и завыла еще громче.
— Капец, — чертыхнулась Мария и решительно отпихнула нерадивую мамашу, — если не хочешь помогать, то не мешай. Сами справимся!
Женщина, опешившая на минуту, снова завыла и уткнулась носом в живот потерявшей сознание от боли дочери.
— Нельзя, — захлебываясь слезами, прохрипела она, — Дак сказал 'плохая жена', шаман сказал 'слабая'. Нельзя помогать.
От такой информации теперь уже Мария Александровна опешила. Она перевела недобрый взгляд на хозяина лачуги, отметила, что не вдалеке стоит группа еще мужчин, включая шамана, судя по перьям и пятнистой шкуре, но решила разобраться позже, а потому отпихнула тетку и быстро осмотрела роженицу.
Судя по синякам, доставалось Нири от Дака сильно. Прибавив еще один минус в копилку против мужика, Мария начала быстро ощупывать живот женщины и с удивлением поняла, что плод уже совсем низко. Кажется, еще движение и ребенок сам вывалится, только вот… не понятно, что именно держит его. Может плод слишком крупный?
— Ну, давай, совсем немного осталось, — прошептала она и попыталась надавить чуть выше плода.
К сожалению ее усилия результатов не дали. Мало того, что женщина оказалась без сознания, так еще и схватки прекратились абсолютно.
Вот и что теперь делать? Чувствуя как подступает паника, Мария снова обернулась к соплеменникам, и не получив поддержки жалобно всхлипнула. Учитывая, что сама она не рожала ни разу, а физиологию знала лишь теоретически из интернета, страшно было вдвойне. Мелькнула даже подленькая мысль — оставить все как есть, но женщина тут же отмахнулась от нее. Да и роженицу, которой при свете дня оказалось лет пятнадцать — шестнадцать жалко было до боли.
Понимая, что времени уже не осталось, Мария Александровна сделала сильный вдох решаясь, раздвинула пошире ноги роженицы и не долго думая засунула два пальца ей в промежность.
Кто-то из толпы ахнул, но девушка лишь рыкнула недовольно и попыталась нащупать застрявшего на выходе ребенка. Она оказалась права. Судя по всему нежизнеспособный плод все же застрял на выходе, а прекратившиеся схватки не давали ни одного шанса организму избавится от него.
Думать было некогда. Просунув еще пальцы и попытавшись расширить промежность роженицы, Мария кое как ухватила за застрявшую головку ребенка и очень тихо и аккуратно потянула его….
Как и боялась девушка, плод оказался давно и безнадежно мертв. Сдерживая слезы, Мария отложила его в сторону и, вытянув послед, прикрыла женщину задравшейся на пояс шкурой.
Тишина вокруг стояла оглушающая. Казалось, даже птицы замолкли, а люди практически перестали дышать, с опаской поглядывая на Марию.
— Ну и хрен с вами, уроды недоразвитые, — недовольно фыркнула девушка и поднялась, брезгливо рассматривая грязные после родов руки.
— Интересно, а где они моются? — Прилетела внезапная неуместная мысль — Да и моются ли вообще?
Первым отмер подлец Дак.
— Вот, я же говорил, что совсем плохая женщина, — заявил он, тыкая пальцем в тихо застонавшую Нири, — ребенка родить не может и ленивая. Только лежит в хижине и плачет. Плохая жена.
Очнувшаяся и все такая же слабая не состоявшаяся мамочка вздрогнула как от удара, съежилась как можно сильнее и прижалась к так и не отходившей от нее матери, а Мария вдруг разозлилась не на шутку.
Наверно, все можно списать на адреналин все еще гуляющий в крови, или откат после принятия родов, о которых она знала лишь в теории, но страх прежнего тела, злоба и ненависть, которых женщина никогда не испытывала в прошлой жизни, сыграли с ней злую шутку.
Подхватив в руки мертвого ребенка, и подняв его над головой, она повернулась к соплеменникам.
— Смотрите, — закричала она, — этот ребенок был большой и сильный, но его убили. Кто это сделал?
Соплеменники отшатнулись, а Мария сделала шаг вперед и протянула ребенка, — смотрите, у него разбита голова. Вы знаете почему это случилось?
Люди шокировано молчали и только переглядывались, а девушка положила ребенка обратно в траву и обернулась к Даку.
— Ты убил здорового и сильного ребенка когда бил свою женщину, — заявила она громко. — Ты бил ее по животу, в котором он был и разбил ребенку голову. Ты трус, — тут она снова вспомнила о том, что некоторых слов еще нет в местном лексиконе и поморщилась, — ты шоки, — вспомнила она название местной разновидности шакала, — шоки и убийца, — припечатала злобно и, плюнув ему под ноги, отвернулась от мужчины.