Морита окинула Ш’гала настороженным взглядом. Он был необыкновенно бледен, а губы прямо-таки посинели от холода. Из-под шлема выбивались влажные волосы.
— Выглядишь ты, надо сказать, неважно.
— Со мной все в порядке! Все в порядке! Я только что искупался в Ледяном Озере. Капайм думает, что эта болезнь похожа на Нити. Нити не переносят ни холода, ни воды.
Подхватив шерстяной плащ, валявшийся на кресле — там, куда она сбросила его всего каких-то пару часов назад, Морита решительно направилась к Щ’галу.
— Не подходи ко мне! — воскликнул тот, отступая к стене.
— Не будь идиотом! — прикрикнула Морита, накидывая на него плащ. — Быстро надевай, если не хочешь простудиться. Простуда сделает тебя более подверженным заболеванию. В жизни не слышала о большей глупости — нырнуть в Ледяное Озеро, да еще до восхода солнца, а потом путешествовать через Промежуток! Садись-ка, выпей вина и расскажу подробно, что произошло на Встрече в Исте. И куда вы с Капаймом направились потом. И что он сказал.
Она слушала рассказ Ш’гала в пол-уха, перебирая в голове меры предосторожности, которые следовало предпринять.
— Ничего хорошего с южного континента прийти не могло, — между тем продолжал Ш’гал. — Наверняка есть очень веские причины, по которым предки наложили на него запрет.
— Никто не интересуется югом, — заметила Морита. — Предки, перебравшись на северный материк, все необходимое взяли с собой. Но ты не сказал, каковы симптомы заболевания. — Словно наяву, она увидела перед собой окровавленный нос погибшего скакуна.
Ш’гал смотрел на нее безумными непонимающими глазами. Усилием воли собравшись с мыслями, он ответил:
— Жар. Точно, жар.
— Жар тоже бывает разный.
— Ну, это, наверно, знает Берчар. Капайм сказал: жар, головная боль и сухой кашель. Но как такая мелочь может убить человека?
— Как Капайм советует проводить лечение?
— Да как же он может говорить о лечении, если даже не представляет, что это за болезнь? Но я думаю, они скоро узнают. Надо только как следует поискать в Архивах. Да, он еще просил понаблюдать за симптомами.
— Он что-нибудь говорил об инкубационном периоде? Не можем же мы устроить в Вейре карантин навечно!
— Это я понимаю. Но Капайм велел передать, чтобы мы избегали скопления народа. Он даже устроил изрядную трепку Рейтошигану за скученность, в которой живут его люди, — Щ’гал криво усмехнулся. — Мол, мы вас предупреждали, но вы не слушали. Теперь будете за это расплачиваться.
— Ш’гал, Капайм наверняка упоминал, какой период инкубации у этого нового заболевания.
— Я устал, — Предводитель Вейра допил вино, нахмурился и потер ладонью лоб. — Я полночи дожидался Капайма. Он сказал, что инкубационный период составляет от двух до четырех дней. Он велел мне выяснить, кто где был в последние дни, и настоятельно советовал не собираться в кучу. Но у Вейра есть свои обязанности. Мне надо поспать. Раз уж ты встала, оповести о карантине остальных. Только не надо рассказывать лишнего, — он пристально поглядел на Мориту. — Мне бы не хотелось, чтобы люди ударились в панику.
— Борьба с эпидемией — тяжелое дело... куда серьезней, чем успокаивать всадника, дракон которого повредил крыло.
— Найди Берчара. Я должен знать, чем болен К’лон.
Сам он ничего сказать не может, а Берчар куда-то пропал. — Ш’гал явно не одобрял такого поведения целителя.
— Я поговорю с ним, — сказала Морита, ничуть не сомневаясь, что найдет лекаря в вейре зеленого всадника по имени С’гор.
— И предупредишь Вейр? — шатаясь от усталости и выпитого на пустой желудок вина, Ш’гал поднялся на ноги. Пусть ни одна живая душа не высунет носа наружу... и к нам никого не пускать! Позаботься, чтобы дежурный всадник передал мой приказ сменщику.
— Не слишком ли поздно кричать «Нити!», когда они уже зарылись в землю, — с горечью произнесла Морита. — Надо было отменить все Встречи.
— Вчера никто еще не представлял, насколько серьезно положение.
Поплотнее завернувшись в теплый плащ, Ш’гал вышел из вейра. Морита глядела ему вслед, мучаясь тьмой невысказанных вопросов. Почему в самом деле не отменили Встречи? Подумать только, сколько людей пришло в Руат! И всадники из всех Вейров! Многие еще перелетали из Руата в Исту и обратно! Что там ей говорил С’перен? Болезнь в Айгене, Керуне и Телгаре? Но он ничего не говорил об эпидемии... И о смертях! А тот скакун Вандера? Алессан вроде упоминал о новом бегуне, привезенном Ваидеру из Керуна? Вспомнив огромные толпы зрителей на скачках, Морита даже застонала. Как много людей! И этот умерший скакун! Скольких он успел заразить в миг своей смерти, когда вокруг него собрались обеспокоенные наездники, конюхи и просто любопытные. Ей нельзя было вмешиваться! Это не ее дело!