Единый строй восприятия охватывал, таким образом, не только естественные водоемы, но соединял в общем сакральном представлении источники, реки, водопроводы, колодцы, фонтаны, уличные колонки. Водопровод, по-видимому, воспринимался как простое продление источника, а водоразборная колонка или уличный фонтан — как один из его выходов. Отсюда — та изоляция распределительных линий каждого водопровода от других, которая отмечалась выше как одна из трудно понимаемых особенностей римского водоснабжения.
48а, б; 49. Водопроводные трубы из Помпей
50. Схема водораспределительного устройства в головном сооружении римского водопровода
51. Водоразборная камера в Немаусе
Сакральное отношение к текущей воде — родниковой, речной или водопроводной — отражало характерное для замкнутой маленькой древней общины обожествление именно местной природы. Храмы, строившиеся по берегам рек и источников, были посвящены genii loci и возводились местными общинами[121]; в Риме древнейший алтарь Фонта находился рядом с основанным Анком Марцием храмом Януса и храмом царя Нумы на Яникуле, то есть на границе, замыкавшей некогда владения римской общины. Соответственно, по мере отмирания общинной экономики, общинной системы институтов и общинной идеологии исчезало сакральное отношение к текущей воде, появлялись плотины, ирригационные сооружения, краны, в источниках, хотя и с некоторыми ограничениями, стало разрешено купаться. Но, как видим, водопровод никогда не превращался до конца в инженерно-техническое сооружение. И при расцвете империи он продолжал оставаться для ее граждан током живой воды, имеющим свое начало, свое духовное бытие, свое лицо. Уличные линии водопровода были разновидностями русла, своеобразной дельтой, проточи которой, пусть заключенные в трубы и скрытые в земле, тем не менее оставались протоками, лишь доносившими все ту же местную, живую воду до улиц и домов. Смешивать их между собой в единой безликой "водораспределительной сети" было бы противоестественно и кощунственно[122].
И столь же противоестественным и кощунственным представлялось пресечение свободного тока природной воды, доставленной водопроводами в город. В римской мифологии в основе каждого культа обычно лежал некоторый исходный образ-понятие. Когда речь шла о проточной воде источников и рек, таким образом-понятием была энергия, с которой вода, подчиняясь неведомой силе, вечным током устремлялась из тьмы, где дотоле пребывала, на белый свет. Фонт был аватаром Януса — бога границы и перехода, осязаемо сопоставляемых концов и начал. Не случайно другим аватаром Януса и, следовательно, "братом" Фонта был Термин — покровитель межей и границ.
52. Двуликий Янус, римская монета
Непосредственным предметом почитания в культе источника было именно само не подчиняющееся никакой внешней силе вечное и свободное истечение. "Fons — unde funditur е terra aqua viva", — объяснял этимологию слова "источник" и тем самым имя Фонта Варрон ("источник — оттого, что истекает из земли живая вода")[123]. Главное для Горация в источнике Бандузии — что течение его не может пресечь (nescittangere) никакой зной[124]; главное для Плиния Младшего в Клитумне — "изобилие вод" ("ipsa sui copia"), которых столько, что они тут же, в нескольких шагах от источника, образуют полноводную реку[125]. Всякое преграждение изливающейся воды, задержка ее течения или загрязнение были нарушением этой энергии свободного тока. Римские краны, в тех редких случаях, когда они использовались, были сконструированы так, что лишь сужали струю воды, но никогда не перекрывали ее полностью.
Священный шум и плеск древней, природной, живой воды сопровождали жизнь италийских городов до конца… "Помпеи были оживленным и по-южному шумным городом. К вечеру, когда городской шум постепенно стихал, все сильнее начинали раздаваться иные, особые, звуки, которые за дневной суетой были едва слышны. Они разрастались, усиливались и постепенно заполняли собой весь город; внимательное ухо могло разобрать в них отдельные голоса, сливавшиеся в одну симфонию. То пела вода, с журчаньем лившаяся из водоемов, плескавшаяся в фонтанах и с тихим шорохом разливавшаяся по земле"[126].
Носилки, консервативная мораль и характер культуры
121
См. — Плиний Мл. Письма, VIII, 8, 5, и комментарий к этому месту в кн.: Sherwin-White A.N. The Letters of Pliny. A Historical and social commentary. Oxford, Clarendon Press, 1968, p. 457. См. также передаваемое Тацитом в "Анналах" (I, 79, 3) мнение о том, что "необходимо уважать верования италийских союзных общин, которые обрядами, священными рощами и алтарями чтят реки родного края (patriis amnibus dicaverint)".