Когда Югурта, гонимый военными неудачами, вынужден был искать прибежища у своего тестя, Бокх вызвал к себе Суллу, пообещав ему выдать заклятого врага римлян. Сулла смело пошел на риск, который состоял в том, что Бокх, заполучив в свои руки и Югурту, и Суллу, мог не только не выполнить своего обещания, но и поступить диаметрально противоположным образом. И действительно, Бокх довольно долго колебался, взвешивал все «за» и «против», но, наконец, поступил по–своему «честно»: из двух предательств предпочел то, которое было задумано раньше и которое, видимо, сулило ему более спокойное и «гарантированное» будущее, т.е. решил выдать римлянам Югурту.
Еще в древности считалось, что именно с этого момента возникли неприязненные отношения между Марием и Суллой, ибо Марий ни с кем не хотел делиться своим триумфом. Неприязненные отношения перешли в открытую вражду, когда в ходе Союзнической войны молодой и удачливый полководец Сулла затмил своими успехами не только былую военную славу Мария, победившего Югурту, но и — что гораздо существеннее — недавнюю славу победителя кимвров и тевтонов. Плутарх говорит о том, что эта вражда, «столь незначительная и по–детски мелочная в своих истоках», привела в дальнейшем «к тирании и полному расстройству дел в государстве».
На консульских выборах 89 г. Сулла и вместе с ним Квинт Помпей (фигура малозаметная) были избраны консулами. Обстановка в Риме — как внутренняя, так и внешняя — была чрезвычайно сложной. Во–первых, еще не кончилась Союзническая война. Однако эта война уже не считалась главной опасностью: после ряда крупных поражений и гибели наиболее талантливых руководителей дело италиков в принципе было проиграно. Если же говорить об опасностях внешних, то гораздо более серьезную угрозу для римского могущества представляли в то время враждебные действия Митридата, царя Понта.
Митридат VI Евпатор был, несомненно, одним из самых давних и опасных врагов римлян. Выдающийся государственный деятель, человек разносторонних талантов, он славился и своей физической силой и умственными способностями. Не получив никакого специального образования, он владел, тем не менее, 22 языками, писал труды по естественной истории, заботился о развитии наук и искусств. Вместе с тем он был жесток и коварен, как и подобает восточному деспоту.
Благодаря дипломатическим акциям и прямым военным захватам Митридат расширил границы своих владений и создал крупное Понтийское государство. Он завоевал Колхиду, подчинил Боспорское царство, где его войсками было подавлено крупное восстание под руководством Савмака. Митридат заключил союз с армянским царем Тиграном и поддерживал дружеские отношения с племенами скифов, бастарнов и фракийцев.
В самый разгар Союзнической войны, воспользовавшись тем обстоятельством, что римские силы были скованы необходимостью вести военные действия в самой Италии, Митридат, одержав победу над Вифинией, вторгся на территорию римской провинции Азия.
Хотя господство римлян над этой провинцией было сравнительно непродолжительным (около 50 лет), они успели заслужить — главным образом благодаря деятельности своих ростовщиков и публиканов — лютую ненависть населения. Поэтому Митридата встретили как освободителя. Навстречу ему высылались послы; граждане, одетые в праздничные одежды, приветствовали его, называя новым Дионисом, отцом и спасителем Азии. Консуляр Маний Аквилий, посланный в Малую Азию в качестве полномочного представителя Рима, был схвачен и выдан Митридату. Последний придумал для него изощренную пытку: Мания Аквилия провели пешим по всем городам и селениям Малой Азии; он был обязан выкрикивать свое имя и звание, а толпы народа, привлеченные этим зрелищем, издевались над ним. Когда его, наконец, привели в Пергам, то казнили таким образом: ему влили в горло расплавленное золото, чтобы навек удовлетворить столь свойственное римлянам корыстолюбие.
В Эфесе Митридат издал приказ, согласно которому во всех городах и селениях Малой Азии в один определенный день должны быть умерщвлены все живущие там римские граждане. И снова ненависть к римлянам оказалась настолько велика, что этот беспримерный приказ жители Малой Азии выполнили неукоснительно. В один день было перебито до 80 тысяч (по другим данным, чуть ли не 150 тысяч) римских граждан.
Из Малой Азии Митридат, окрыленный своими успехами, направил войска на Балканский полуостров для захвата Греции. Таким образом, римляне стояли перед вполне реальной угрозой — быть вытесненными из стран эллинистического Востока. Это означало бы полный крах римской политики и даже римского влияния в восточной части Средиземноморья.
Не менее сложным и напряженным оказалось в том же году внутреннее положение Рима. Чрезвычайно обострились отношения между сенатскими кругами и противниками сената. К последним принадлежала значительная часть всадничества и так называемые популяры, т.е. те, кто под лозунгами защиты прав и интересов «народа» выступал против сенатской олигархии. Причем одним из наиболее острых вопросов, вокруг которого и развернулась ожесточенная борьба, оказался вопрос о предстоящей войне с Митридатом. В сохранении восточных владений, конечно, были заинтересованы и сенатские и всаднические круги. Но они были заинтересованы по–разному. Если для сенаторов сохранение влияния и территорий на Востоке было главным образом проблемой престижа Римского государства, то для всадников, выступавших, как известно, в роли ростовщиков и публиканов, дело обстояло проще и конкретнее: речь для них шла об источниках дохода. Перед многими из них вставал страшный призрак нищеты и разорения.
На фоне этих событий совершенно неожиданный поворот, совершенно новый аспект приобрело соперничество между Марием и Суллой, носившее до сих пор сугубо личный характер. Как только что избранный консул и уже зарекомендовавший себя первоклассным полководцем, Сулла оказался главным и наиболее бесспорным кандидатом на пост командующего в войне против Митридата. Но вместе с тем он был уже достаточно известен как безусловный сторонник сената и враг всяких демократических реформ и тенденций. Поэтому его кандидатура не устраивала ни всадников, ни популяров.
Однако противопоставить ему следовало человека с достаточно громким именем. Таким человеком в это время мог быть лишь Гай Марий. Правда, как уже говорилось, его репутация непобедимого полководца в последние годы несколько померкла. Да и его политическая репутация — а он начинал свою карьеру как ставленник римского плебса, римской «демократии» — тоже была сильно подмочена: несколько лет назад, когда его сторонники — народный трибун Сатурнин и претор Главция — возглавили открытое восстание против сената, он изменил им и подавил восстание вооруженной силой. Наконец, помимо всего прочего, Марий был уже стар, ему шел шестьдесят восьмой год, и хотя он ежедневно занимался военными упражнениями на Марсовом поле наряду с римской молодежью, тем не менее его грузность и неповоротливость служили предметом насмешек. Но все же Марий оказался единственной кандидатурой, которую можно было противопоставить Сулле. Таким образом, возник блок всадников и популяров, направленный против сената, а личное соперничество между Марием и Суллой переросло в борьбу марианцев и сулланцев, которая привела в конечном счете к кровопролитной гражданской войне.
Сульпиций Руф, народный трибун 88 г., выступавший в данном случае как глава антисенатской оппозиции, внес в народное собрание ряд законопроектов. Во–первых, предлагалось вернуть всех изгнанных в 100 г. из Рима в связи с движением Сатурнина. Затем — и это был прямой удар по сенату — ставился вопрос об исключении из сената всех, кто имел более 2 тыс. денариев долга (а таких сенаторов было немало!). И, наконец, Сульпиций Руф предлагал всех «новых граждан» т.е. италиков, получивших ныне гражданские права, распределить по всем 35 трибам (а не только по 8, как до сих пор), что, конечно, резко меняло соотношение сил в народном собрании.
Законопроекты Сульпиция Руфа, несмотря на противодействие сената, были приняты. Тогда, опираясь на своих сторонников и на ветеранов Мария, он проводит через комиции новое предложение: Марию присваивается проконсульская власть, и он вместо Суллы назначается командующим в предстоящей войне с Митридатом.
Сулла еще до начала голосования — он, вероятно, предвидел неблагоприятный для себя исход — покинул Рим и спешно отправился в город Нолу, где стояли навербованные им для похода на Восток войска. Вскоре сюда прибыли посланные Сульпицием военные трибуны, которым поручалось принять войско и привести его к Марию.
Однако Сулла сумел их опередить. Войско вовсе не желало перемены командования, тем более что воинам дали понять: новый полководец, несомненно, наберет новых солдат и тем самым лишит их надежд на богатую добычу, которую сулил нетяжелый и безусловно победоносный поход на Восток. Поэтому на бурной солдатской сходке посланцев Сульпиция побили камнями, а от Суллы войско потребовало вести его на Рим. Это было нечто неслыханное, небывалое, многие командиры в ужасе отказались принять участие в братоубийственной войне, но Сулла — хотя и не без некоторых колебаний — двинул армию на Рим.