Первые столкновения между армиями враждующих сторон произошли в 316 г. на Балканах у Цибала и Сердики. Несмотря на то что в обеих битвах Константин одержал верх, ему не удалось полностью разгромить основные силы противника. В результате военных действий императоры заключили новый договор. Греция и Балканы отходили к Константину, а у Лициния оставались Фракия, Малая Азия и восточная часть Римской империи. Также было принято решение по непростому вопросу о наследовании власти: 1 марта 317 г. Константин, находившийся в своей новой резиденции Сердика (совр. София, Болгария), объявил цезарями своих обоих сыновей (Флавия Юлия Криспа и еще одного — от Фаусты), а также сына Лициния и Констанции, т. е., иными словами, все они в будущем должны были стать императорами. Лициний и Константин также договорились на протяжении 317 г. делить власть консула, а потом ежегодно, каждый в своей части империи, чередоваться на посту консула со своими сыновьями. На бумаге между двумя императорами снова воцарились дружба и согласие, однако на деле установившийся мир был шатким и сразу же дал трещины. Договор не устранил имевшихся противоречий и лишь отсрочил продолжение войны.
В период с 317 по 321 г. Лициний продолжал следовать политике религиозной терпимости. Возможно, этому способствовали Констанция и епископ Никомедии, находившийся при его дворе. Однако Лициний терпеть не мог роль «освободителя» востока и единовременно спасителя христиан, которую ему приходилось играть. Теперь уже никто не сомневался в том, что Лициний объявил о следовании религиозной терпимости в силу краткосрочной политической необходимости, а не потому, что сам уверовал в Бога. Константин на западе, в отличие от него, все меньше и меньше скрывал свои религиозные взгляды. Он любил засиживаться допоздна, сочиняя пышные речи, которые затем произ носил перед придворными, читая ниспосланные ему свыше проповеди о том, какой на самом деле предстоит стать империи. В ходе выступлений великолепно проявлялся артистический талант Константина. Каждый раз, когда император упоминал о Божьем суде, его лицо делалось суровым, он делал голос тише и указывал пальцем вверх. Некоторые придворные, слушая его, склоняли головы, «будто бы слова императора секли их словно плети».[84] Другие же громко хлопали, но на самом деле не понимали, отчего император обращается к ним с таким пылом, и пропускали его проповеди мимо ушей.
Несмотря на то что император то и дело поминал слово «трепет», который следует испытывать перед Богом, он и сам мог проявить суровость и даже жестокость. В 317 г. в Африке все еще продолжали спорить о епископате. У Константина лопнуло терпение, и он вмешался. В результате кое-кого из возмутителей спокойствия отправили в ссылку, а кое-кого даже казнили. Несколько лет спустя был закрыт ряд языческих храмов — первая примета того, что эпоха многообразия религиозных культов уходит в небытие. На смену ему приходила новая вера, которой предстояло объединить людей.
Благодаря пожертвованиям, жесткой позиции епископов, раздаче зерна и одежды беднякам, сиротам, нуждающимся вдовам и разведенным, церкви быстро набирали силу, становясь в провинциях западной части империи организующими центрами. Около 321 г. судебные полномочия епископов расширили, а кроме того, было узаконено завещание собственности в пользу церкви. Таким образом, церквям в провинциях становилось легче привлекать на свою сторону знать. Представители высших классов по всей империи начали стремительно богатеть, у них появилась уверенность в собственных силах. Благодаря раскопкам мы знаем, что именно в это время монограмма Иисуса Христа (ХР) стала появляться на предметах, принадлежавших богачам, а в западной империи началось бурное строительство новых роскошных вилл. Обращение в христианство имело несомненные плюсы, а следование христианским заповедям являлось проявлением патриотизма. Именно христианство обеспечивало благополучие империи, которой, как полагалось, суждено было процветать, покуда Константин находился под защитой и покровительством Всевышнего.