Прежде чем армии сошлись лицом к лицу, Лициний обратился к жрецам с просьбой погадать об исходе войны. Авгуры в поисках знамений провели гадание по полету птиц и вынесли вердикт, пообещав Лицинию, что он одержит победу. Дело на этом не кончилось. Лициний, взяв с собой самых преданных военачальников, повел их в чащу, в глубине которой находилась священная роща. Из-за ветвей деревьев и покрытых мхом скал, по которым бежали ручьи, на воинов взирали статуи языческих богов. Были совершены приличествующие обстоятельствам жертвоприношения, после которых Лициний обратился к военачальникам с речью. Эта речь весьма соответствует образу императора-язычника, который рисуют нам историки-христиане, приводя причины начавшейся войны:
«Друзья и товарищи! Перед вами боги наших предков. Мы чтим этих богов, потому что им поклонялись наши отцы. Тот, кто идет против нас, отрекся от заветов предков, избрав себе иного иноземного бога. Более того, он осрамил свою армию, заставив воинов нанести на себя позорный символ этого бога. Слепо уверовав в этого бога, он решил пойти на нас войной, подняв руку не на нас, а в первую очередь на наших богов, которых он оскорбил. Теперь пришло время показать, кто же из нас слепец. Это решат боги, которых чтим мы, и бог, которому молится наш противник».[86]
3 июля 324 г. состоялась первая битва при Адрианополе во Фракии (совр. Эдирне), в результате которой надежды Лициния на успех и скорую победу развеялись как дым.
Армии заняли исходные позиции на противоположных берегах реки Гебр. Каждый раз, когда на глаза воинам Лициния попадался штандарт Константина с монограммой Христа, тишину разрывали улюлюканье и оскорбления. Однако в ходе этого странного стояния на реке Константину удалось захватить инициативу в свои руки. У него получилось обвести противника вокруг пальца, совершив обманный маневр: Константин сделал вид, что собирается строить через реку мост. Для вящей убедительности он даже отправил часть солдат в горы за лесом. Одновременно с этим Константин тайно искал брод. Когда его конница пересекла реку, она захватила войско Лициния врасплох. Легионеры Ли-циния пришли в смятение и бросились бежать. Конница кинулась в погоню и многих изрубила. Войско противника было рассеяно, немало воинов сдалось в плен, однако Лицинию удалось спастись.
Лициний и остатки его армии проследовали быстрым маршем к побережью, где сели на корабли и попытались пересечь Босфор, желая оказаться в безопасности. Константин, однако, предусмотрел такое развитие событий. Он приказал своему старшему сыну Криспу отправиться в погоню, и семнадцатилетний подросток, получивший под свое начало флот из двухсот кораблей, бросился исполнять волю отца. Лициний, в свою очередь, приказал командующему флотом остановить преследователей. Эскадры враждующих сторон встретились в узком проливе Геллеспонт. Крисп принял волевое решение оставить основную часть флота и атаковать противника восемью самыми быстрыми кораблями. Маневр оказался гениальным. Крисп нанес удар быстро и точно. В отличие от передовой группы Криспа, флот Лициния сгрудился в узком тесном проливе, где у него не было пространства для маневра. Над поверхностью моря, покрытого лесом парусов, воцарился хаос грохочущих, сталкивающихся весел. Криспу удалось потопить несколько судов противника, но потом опустилась ночь, положив конец битве. На следующий день подул сильный южный ветер, который завершил начатое сыном Константина: флот Лициния разбило о скалы. Таким образом, властитель Западной Римской империи одержал еще одну блистательную победу — теперь на море. Несмотря на это, Лицинию потребовалось всего лишь несколько недель, чтобы перегруппировать свои силы и собрать в Азии еще одну армию. Враги вновь встретились у Хрисополя. У Лициния еще было достаточно сил, чтобы продолжить борьбу.
Решающее сражение между Лицинием и Константином состоялось 18 сентября 324 г. Противники стянули огромные по численности армии к равнине, расположенной между Хрисополем (совр. пригород Стамбула) и Халкидоном. Армию Константина можно было сразу узнать по величественному штандарту. С перекладины свисал усыпанный драгоценными камнями стяг, на котором золотым шитьем была выткана монограмма Христа (ХР). Император понимал, сколь важен этот символ. Штандарт охраняли специально отобранные для этого воины, отличившиеся силой и отвагой, проявленными в бою. И вот теперь штандарт с гордостью вздымался над рядами солдат, которые ждали приказа броситься в атаку. Константин не торопился ринуться в бой. Возможно, он, как всегда перед битвой, находился в своем шатре и молился Богу, ожидая, что ему будет ниспослан знак. Когда же Константину казалось, что Господь изъявил ему свою волю, то он, как свидетельствует историк, «выбегал из шатра, поднимал войска и приказывал готовиться к скорой схватке».[87]