Однако легко представить, что, несмотря на всю пышность и помпезность церемонии и вежливые аплодисменты, оба недруга понимали: на самом деле ничего не изменилось. Через год после того, как Лициний сдался на милость победителя, его вместе с семьей отыскал в Греции отряд солдат, посланных императором. Как только Лициний увидел приближающихся легионеров, он сразу же понял, что Константин решил изменить своему слову — император не мог оставить врагам и их наследникам жизнь. Он никогда никого не прощал. Легионеры отвели Лициния с сыном в сторону и удавили.
ЭпилогКонстанция пережила мужа и сына. Император пожаловал ей титул «Самой благородной из жен», и она продолжала играть важную роль при дворе брата. Весьма вероятно, жизнь ее была несладкой и преисполнена взаимных попреков и обвинений. Она умерла в 330 г., возможно не успев дожить до тридцати пяти лет. Однако следует отметить, что Констанция была не единственной из родственников Константина, пострадавших от его властолюбия.
В 326 г. Константин приказал умертвить старшего сына Криспа, которому он пожаловал титул цезаря, и свою супругу Фаусту, женщину, родившую ему трех сыновей. Причины, подтолкнувшие императора к подобному решению, покрыты завесой тайны. Среди придворных ходили слухи, что у Криспа был роман с приемной матерью. По версии другой сплетни, Фауста влюбилась в Криспа, но он ее отверг. Так или иначе, Константин не собирался закрывать глаза на столь аморальное поведение, представлявшееся абсолютно неподобающим императорской семье, исповедующей христианство. Блестящая карьера Криспа оказалась короткой и закончилась казнью. Согласно официальной версии хронистов Фауста задохнулась в слишком жарко натопленной бане.
Желание Константина всегда добиваться поставленной цели при полном отсутствии сантиментов нашло свое отражение в религиозной политике поздних лет его правления. После победы над Лицинием император издал несколько эдиктов. Христиане восточной части империи, пострадавшие от гонений, должны были быть выпущены из тюрем и получить назад конфискованную собственность. Им предоставлялись точно такие же привилегии, как и христианам запада. Епископы поощрялись в стремлениях отстраивать разрушенные церкви и возводить новые. Однако поздние указы сильно отличались от Миланского эдикта наставительным тоном. В посланиях, которые сопровождали каждый указ, Константин хоть и не заставлял своих поданных отречься от язычества и принять христианство, однако настоятельным образом их к тому побуждал. Император отмечал, что христианский Бог гораздо выше всех других богов. Именно Всевышний покарал деспотов и тиранов. Константин был всего лишь Его орудием. Подтекст посланий весьма очевиден — теперь власти Римской империи открыто оказывали христианам покровительство. А как же язычество?
Указы Константина были недвусмысленно направлены против язычества: император закрыл некоторые храмы, запретил совершать жертвоприношения и спрашивать совета оракулов. Особенно эти запреты касались наместников провинций и префектов. Однако картина, которую рисует Евсевий, обманчива и может ввести нас в заблуждение. Вне всякого сомнения, Константин желал искоренить предрассудки, запретив обращаться частным образом к предсказателям, наводить порчу, а также использовать колдовство, укрепляющее силы для любовных утех. Однако поклонение традиционным богам было совсем другим делом. Подобная форма язычества исчезла еще очень нескоро, поскольку эпоха массового обращения в христианство пока не наступила.
Императорский указ о запрете языческих жертвоприношений было невозможно претворить в жизнь. Приношения продолжались в Италии, а в Греции Константину даже пришлось пойти на попятную, и он дозволил отправление культа известного под названием Елисейские мистерии. Позднее Константин также разрешил строительство нового языческого храма в Италии, посвященного императорской семье. Император гарантировал неприкосновенность языческих храмов в Риме, и на протяжении IV и V вв. в обязанности римского префекта входили ремонт и поддержание в должном состоянии языческих храмов, статуй божеств и центров традиционных религиозных культов римлян. Несмотря на это, императоры, пришедшие на смену Константину, действовали куда более жестко в искоренении язычества. Римское многобожие уходило в небытие.
Возможно, именно церковь способствовала объединению христианской империи Константина. Однако общую благостную картину портили доктринальные разногласия. Когда Константин «освободил» восточную часть империи от Лициния, то обнаружил, что тамошняя христианская церковь еще более разобщена, чем в Африке. Здесь, однако, главный спор шел не о законности рукоположения в епископы того или иного священника, а о связи между Богом и Иисусом Христом: равен ли Иисус Богу-Отцу, или же Бог-Отец являет собой более высокую сущность? Священник по имени Арий утверждал, что Бог-Отец вечен и неразделим, а Бог-Сын пришел в мир позднее и стал орудием, посредством которого Бог-Отец спас людей. Несмотря на совершенную природу, Иисус Христос, следовательно, не был вечен и, таким образом, не мог именоваться Богом. В философский диспут вмешался Константин.