Пусть до нас не дошло никаких речей либо сочинений, которые можно было бы приписать непосредственно императору Нерону — все же у нас имеются замечательные произведения, созданные членами его двора или ключевыми политическими игроками печально известного периода его правления. Примером может служить философское сочинение, адресованное Нерону его наставником Сенекой, в котором тот дает ясные и рассудительные советы о том, как должен вести себя хороший правитель. Общий посыл был в духе Юлия Цезаря — что снисходительность и милосердие эффективнее жестокости. Как мы увидим позже, Сенеке не суждено было дождаться милосердия от своего бывшего ученика — по приказу Нерона ему была уготована медленная мучительная смерть.
Некоторые полагают, что язвительная сатира на обожествленного предшественника Нерона, императора Клавдия, была написана Сенекой, пока он еще пользовался расположением Нерона. По римским стандартам Клавдий едва ли мог считаться особо подходящей кандидатурой на звание небожителя (он был хромым, заикался и слыл дураком). И сатира, известная как «Отыквление» (в названии обыгрывается слово «обожествление»), ехидно и очень остроумно высмеивает как его самого, так и всю римскую традицию обожествления хороших (и не только) императоров. Среди персонажей сатиры — первый император Август, служивший идеальным образцом для всех последующих императоров. Его провозгласили богом сразу после смерти в 14 г. н. э., но и десятилетия спустя, шутит Сенека, он никак не осмелится выступить с первой своей речью в небесном сенате — настолько благоговеет он перед «собственно» богами. Это один из очень немногих образцов юмора древних времен, который до сих пор может вызвать приступ хохота. Хотя комическое с трудом пересекает межкультурные границы, «Отыквление» вполне справляется с этой задачей (по крайней мере в отношении меня).
В дополнение к богатым и разнообразным свидетельствам, восходящим непосредственно к некоторым ключевым историческим фигурам, имеются также труды позднейших римских историков, в деталях описывающих события, рассматриваемые в этой книге. Прежде всего следует назвать имя Тацита — римского сенатора конца I — начала II в. н. э., который в своих «Анналах» и «Истории» без прикрас и умолчаний представил анализ начальных стадий развития Римской империи. Его труды содержат не только исторические описания, но и размышления о порче нравов и обвинения в адрес власти. В них содержится, например, леденящая душу история убийства Нероном своей матери Агриппины (с нее начинается Глава III этой книги). После неудачной попытки избавиться от матери, отправив ее в море на корабле, который распался на части, Нерон прибегает к помощи наемных убийц. Убийство матери на шаг отстоит от братоубийства, которым было отмечено начало римской истории.
Но Тацит — только один из представителей древней исторической традиции. Примерно к тому же времени, что и его труды, относится «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, который некоторое время служил при дворе и, очевидно, имел доступ к императорским архивам. Затем имеются нравоучительные жизнеописания, принадлежащие Плутарху, греческому подданному Рима, написавшему серию биографических очерков о знаменитых римлянах начиная с Ромула. Для большинства из них подбирались соответствующие сравнения из греческого мира. Юлий Цезарь, например, предстает биографическим двойником Александра Македонского, самого успешного завоевателя в истории человечества, чья жизнь также кончилась трагически и — предположительно, хотя и недоказуемо — в результате убийства.
Итак, мы многим обязаны тем средневековым монахам, которые, не давая пресечься традиции, шедшей с древних времен, кропотливо переписывали все эти древние тексты и таким образом донесли их до эпохи Возрождения, которая дала им новую жизнь, а теперь и мы можем осмыслять и переосмыслять эти тексты.
Именно благодаря драгоценным свидетельствам, оставленным представителями древнеримского общества, авторы телепроекта на канале Би-Би-Си смогли ярко и захватывающе воссоздать некоторые ключевые моменты из истории Рима. Конечно, нам не суждено в точности узнать ощущения живших тогда людей, реконструировать все те сложные мотивы и устремления, которые двигали действующими лицами описываемых событий. Следует также признать, что древние историки, на которых мы отчасти опираемся в своих оценках, сами подчас прибегали к фантазиям и догадкам — как иначе можно объяснить, например, тот факт, что Тацит подробно описывает обстоятельства убийства матери Нерона, если оно было совершено тайным образом? Но имеющегося у нас материала достаточно для того, чтобы попытаться проникнуть в мысли древних римлян, их глазами увидеть стоявшие перед ними проблемы, трудности выбора того или иного решения, сомнения и внутренние колебания. В наших силах создать очень интересную, и исторически корректную, картину той эпохи.