В Сенате забили тревогу. Предоставление Помпею пятисот боевых кораблей, 120 000 воинов и трехлетних полномочий военачальника ставило под сомнение идею равенства членов политической элиты. Речь шла о том, что подобные преференции по сути означали установление монархии в республике, от которой оставалось одно название. Тем не менее Народное собрание одобрило законопроект, и Помпей приступил к работе. Его успехи были поразительны. Он не просто разгромил пиратов, а сделал это всего за три месяца. Остававшееся в его распоряжении время он потратил на то, чтобы затмить свой же успех, произведя грандиозные завоевания на Востоке, которые вполне могли соперничать с великим покорением Греции во II в. до н. э. Находясь на волне невероятных успехов, полководец получил новое назначение. Народное собрание — и вновь с подачи трибуна — вручило ему командование армией, которой предстояло довершить войну с азиатским царем Митридатом.
И на сей раз Помпей не собирался довольствоваться малым, а результаты его деятельности были еще более ошеломляющими. В течение следующих трех лет он не просто победил Митридата, но еще и сформировал — чередуя дипломатические методы с военными — две новые римские провинции: Сирию и Иудею. В общей сложности по окончании двух кампаний Помпей мог похвастаться тем, что ему покорились тысяча укрепленных пунктов, девятьсот городов и восемьсот пиратских кораблей. Он основал тридцать девять городов, а вдобавок к 20 000 талантам, изрядно пополнившим республиканскую казну, вдвое выросли доходы от налогов, собираемых с восточных провинций, — и все благодаря Помпею. Римские сенаторы впадали то в восторг, то в изумление, то в испуг. Назначал ли он кого-нибудь царем, заключал ли мирное соглашение, покорял ли зарубежную твердыню — во всех своих деяниях он и впрямь напоминал нового всесильного Александра Македонского. Сенаторы боялись одного: не решит ли он со своей армией захватить абсолютную власть в Риме?
Но когда Помпей прибыл домой, он распустил свои войска и подчинился Сенату. Это означало, что, даже пребывая на вершине популярности и власти, он не намеревался использовать их против республики. Он, правда, предъявил кое-какие условия: в награду за службу его солдаты должны были получить земельные участки на территории Италии, а соглашения, заключенные им на Востоке, подлежали ратификации. Но и это вызвало озабоченность консерваторов в Сенате. Согласившись с подобными условиями, они бы признали особый статус Помпея, связанного личными отношениями с армией, а также с восточными правителями. Консерваторы в конце концов наградили народного героя третьим триумфом (случай беспрецедентный), но навстречу его пожеланиям так и не пошли. Они раз за разом откладывали принятие решения, стремясь вывести полководца из игры. В итоге раздосадованный Помпей махнул на них рукой.
Тем временем в 60-е гг. до н. э. Гай Юлий Цезарь, который был младше Помпея на шесть лет, также сосредоточил в своих руках значительную власть. В отличие от Помпея, Цезарь происходил из древнего патрицианского рода, который якобы восходил к троянцу Энею, мифологическому основателю Рима. Поскольку Эней считался сыном Венеры, Цезарь имел основания возводить свой род к небожителям. И он не упустил шанса показать, что в его жилах течет наиболее чистая голубая кровь среди всех жителей Римской республики. На величественных, подлинно аристократических похоронах сначала своей тетушки, а затем своей первой жены он выложил имевшиеся у него козыри с такой расчетливостью и с таким эффектом, каким позавидовал бы любой нынешний политтехнолог. На первых похоронах он восславил божественное происхождение тетки (следовательно, и свое тоже), а кроме того, обозначил собственные политические симпатии, причем не словом, а делом. Поскольку его тетка была супругой великого полководца Мария, он распорядился, чтобы плакальщики шли в процессии в восковых масках ее мужа. Таким образом Цезарь продемонстрировал, что он выступает на стороне популяров. Этой театральности вторила и его одежда. Цезарь имел репутацию щеголя: его волосы были тщательно расчесаны на прямой пробор, а на тоге красовался эффектный пояс. Такое поведение было воспринято консерваторами как оскорбительное. Но они даже не догадывались о том, что будет дальше.