— Посмотри внимательнее. — Хрипло ответил зверомаг.
Альбертли всмотрелся в стену, и заметил на стене очень старые брызги крови. Брызги шли от пола и заканчивались на потолке. Кровь была на полу, её явно пытались убрать, соскребли, но за годы она вновь проступила сквозь древесину. Проступила в виде лужи и потёков, будто сразу тело начали тащить.
По телу пробежал мороз.
— И, это, убийство? Да? — Спросил Альбертли поёжившись.
— Не ходи туда. — Предостерёг Плутон друга. Но Альбертли зашёл в комнату. Дверь сорвана с петель, две кровати, маленькие. На кроватях нет ни простыней ни матрасов. Но кровь осталась на стенах.
Альбертли развернулся и стремительно пошёл обратно, подхватив сидящего в ступоре Плутона, словно кота, под живот. Он вышел на улицу и взлетел обратно на крышу.
— Звери выбивали двери? — Наконец спросил Альбертли.
— Медведи могли. — Задумчиво сказал Плутон.
— А где следы когтей? Медведи лапами кромсают. А тут на дверях ни единой царапины… Знаешь, как это выглядело, будто лежащему на кровати человеку оторвали голову и принялись размахивать ею… Не знаю как ты, а я ночевать внизу не буду. Лучше останемся здесь и…
Альбертли посмотрел на пояс, струйка жидкой магии была ещё шире.
— Да, так и запишем, в этом районе поток магии максимальный. Твёрдая магия не подтвердилась, вон, коллектор чистый. Песочек не более, а завтра возвращаемся домой.
— Альб, ты сдаёшься? — Удивился Плутон. — А как же наука? Открытия?
— Ну какие открытия? Всё, мы дошли до предела. Плутон, я скромный учёный живущий на отшибе. А тут действительно убивали людей. По-настоящему. Я не хочу лезть в это дело.
— А как-же Анника? — Зверомаг с грустью посмотрел вдаль.
— Ну а что Анника? Ты думаешь, я ей не понравлюсь если не привезу очередное открытие? — Маг сел рядом с Плутоном и начал нарезать вяленое мясо — Я просто подойду к ней на вечеринке и заведу разговор. Какая в сущности разница? Это не столь великое открытие.
Плутон печально посмотрел в лес, Альбертли протянул ему кусок мяса. Зверомаг подозрительно посмотрел на еду сначала одним глазом, потом другим, поднял мясо телекинезом и принялся есть.
1 Его получают при помощи вымачивания в кислоте одного вида пещерных грибов. Побывав в кислой среде, они становятся жидкими. Грибную массу пропускают сквозь сито, на воздухе она моментально твердеет и становится нитями. Ткань очень дорогая, тонкая, лёгкая и ярко блестит. Но окрашивают её при помощи магии.
Нирьява
Это был иной мир, ужасный и покинутый. В н ём не было ничего. Лишь буроватая поверхность, уходящая за горизонт.
Альбертли огляделся и сделал единственное что можно было сделать в таких условиях. Он пошёл искать выход. Но не сделав и сотни шагов он услышал рокот. Этот мир был не спокоен.
Рёв приближался, маг стоял у него на пути. И тут он увидел волну, вздымая в воздух пыль, она неслась к нему. Саронский хотел защититься, создать чары защиты, но пальцы не слушались, пасмурное небо ярко блеснуло и рокот накрыл его с головой. Маг чувствовал одновременно жар и раздирающую его изнутри боль, сосуды лопались, мясо отставало от костей, барабанные перепонки порвались.
Раздавленный, уничтоженный, он лежал на бесконечном плато и чувствовал как его собственная, холодная кровь капает ему на губы. На вкус она была пресной и с лёгкой горчинкой…
Альбертли проснулся. Они по-прежнему лежали на крыше. Шёл дождь, прерываемый раскатами грома. Именно гром и был тем рёвом в бредовом сне. Рядом послышался звук когтей, Альбертли медленно повернул голову и увидел большую птицу. Сначала ему показалось что это орёл. Но всмотревшись во внешний вид, признал, что это таки сокол. Но просто гигантский!
Большая птица дрожала, переминалась с лапы на лапу и недобро смотрела на Плутона. Маг понял, если бы не дождь, его друг вполне мог отправиться в полёт. Но почему птица прилетела сюда? Может у неё рядом гнездо?
Альбертли попытался проникнуть в разум птицы. Но было очень темно и маг не мог найти свой образ в её голове, натыкался лишь на размытые фигуры. Он медленно разжёг свет, ему не хотелось, чтобы птица напала. Единственное что он заметил в её разуме сразу — страх, желание защититься и голод. Саронский осторожно нашарил в её голове свой образ и внушил что он ей не враг и не еда. Медленно встав, он оценил на сколько этот сокол большой. Ему почти по пояс.
— Плутон, проснись, к нам прилетела большая курица. — Тихо сказал он.
— Я не сплю уже минут десять. — Проворчал он. — Оно меня не сожрёт? Ты подавил её волю?