Ратники не отставали и теснили орущих интервентов щитами, не забывая при этом пользоваться своим оружием. Лучники продолжали посылать стрелы во врага, уже не прячась за щиты своих товарищей и не заботясь о безопасности. Американцев хоть и много, но вояки из них никудышные.
Здоровяки дошли до края борта и скинули за борт нескольких янки, не успевших отскочить в сторону. После чего бросили щиты, взялись за оружие и разошлись в стороны. Нас с Николаем это тоже касалось. Ратники, теперь разделяли палубу на две части, от борта до борта. Я и кузнец присоединились к тем, кто давил интервентов к корме, Маэстро и Чуйка, соответственно к носу. Но образовалась одна проблема, ратники, перегородившие палубу, не могли разорвать строй, и дать богатырям показать свою удаль. Маэстро смог решить эту проблему для Чуйки, он его просто перекинул через строй и тот веселился от души. А сам подбирал с палубы что-не-попадя и кидал в интервентов.
На нашей половине, Кузьма решил эту проблему только для себя. Эта громадина, закованная с ног до головы в железо, взяла и сама перепрыгнула через строй щитов. Единоличник короче. И пока я пытался найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы последовать его примеру, бой - на палубе корабля - был закончен, интервенты, все как один, упали на колени и подняли руки. Я сплюнул с досады и вернулся к командованию 'ватагой'.
- Биденко, Пороховщиков, доложить о потерях в группах. Маэстро опроси кого-нибудь, что в трюмах, количестве янки, рабов и тому подобное. Чуйка, твою мать, хорош, выискивать несогласных, видишь все с поднятыми руками, пойди лучше проверь, не укокошил ли Синельников языка. Кузьма, подожди ты ломать люк трюма, нужно сперва разобраться с теми, кто сдался на палубе.
Без потерь, с нашей стороны не обошлось, двое легкораненых ратников, наступивших, в пылу схватки, на что-то острое и Вадик.
- Что с ним? - спросил я Диму, который командовал группой на носу корабля.
- Болт 'грома' попал в брюшину.
Я посмотрел в глаза Пороховщикова, но тот лишь отрицательно покрутил головой.
Вадик полулежал у борта, опершись боком на фальшборт, и когда я увидел, какая у него рана, мне даже стало не по себе. Болт прошел под углом, войдя в живот, и углубился в нижнюю часть кентавра. Из живота виднелся лишь небольшой хвостовик, но Вадик все еще был жив.
- Ис.., искупил ... я ... свою вину ... богатырь? - спросил у меня Вадик, часто дыша, и держась за жизнь из последних сил.
Я присел рядом с ним и посмотрел в глаза умирающего в муках и увидел в них столько страха, что хватило бы на десяток.
- С лихвой - сказал я.
Некоторое время Вадик продолжал часто дышать, а потом снова заговорил.
- У ... меня ... есть жена и сын ..., позаботься о них - я хотел ответить, но Вадик продолжил - пообещай ... мне, ... что мой сын будет воспитан воином, ... я не хочу, ... чтобы он кончил ..., как я...
Витя говорил, а его дыхание становилось все медленнее и медленней. Жизнь покидала его тело, он уходил вслед за теми, с кем мы только что сражались.
- ..пообещай, прошу - держать из последних сил, просил умирающий кентавр.
Что мне оставалось делать, конечно, я пообещал все, что просил Вадик, хоть и знал, что обещание, данное тому, кто находится 'по обе стороны', обязательно нужно исполнять. Иначе проклятие постигнет не только того, кто его давал, но и весь его род и смерь, станет самым легким, что будет происходить с ними.
- Миша, - позвал я, когда тело кентавра перестало содрогаться, а его взгляд стал стеклянным.
- Я здесь - услышал я за своей спиной.
- Ты знаешь, где находится его семья?
- Да, они живут по соседству с моей, в Великограде.
- Как вернемся в Курохтин, отправляйся за ними, свою семью то же перевози. - Продолжая смотреть на покойного, я обратился к Биденко - Витя возьмешь десяток Кобзаря, Степанович выдаст денег на дорогу и отправляйтесь с Мишей.
- Но..
- Я сказал, ты услышал, - 'резанул' я - на обратном пути, семьям может понадобиться охрана.
Заяц-самурай не стал перечить и дал свое согласие коротко, по-военному. Тем более он прекрасно знал, в каком мире мы живем, точнее каким он стал с появлением в нем человека. Жадного и ленивого существа, которое хочет получать все и сразу, не щадя при этом не женщин не детей.
После того как решили дело с пленными на палубе, перед нами стояло еще две проблемы.
Первая, как брать тех, кто был в трюме, да так, чтобы без потерь. Маэстро, опросивший нескольких янки, рассказал, что на корабле помимо двухсот тридцати четырех горе-вояк, находится еще сорок рабов обслуживающего персонала. А раз на палубе персонала не было, то он в трюме, вместе со ста пятнадцатью запершимися интервентами. И пока мы думали, как их оттуда выкурить, Николай сделал это в прямом смысле слова.