- Вы сейчас о чем? - спросил Витя, возвращая меня в реальность.
Отвечать на его вопрос я не стал, а обратился к Николаю.
- Зови Синельникова.
- Есть - злорадно произнес Николай и умчался на поиски нашего словоблуда в трюм, куда я так ни разу и не спустился.
- Ты серьезно? - кузнец опустил лук и повернулся ко мне.
- Может, подумаем еще? - предложил Маэстро.
- Посмотри туда Петя, - я указал за левый борт корабля - что ты видишь?
Маэстро посмотрел, повернулся и сказал.
- Берег.
- А что ты видишь там? - я указал чуть вперед.
- Горловину залива - ответил он после того как снова посмотрел в указанном мной направлении.
- А когда мы высаживались на корабль, даже ты, ни того ни другого, не видел, так что если есть предложения, предлагай сейчас, времени, на обдумывания, не осталось.
Но никто из здоровяков так ничего и не предложил, да и предлагать было нечего. Кузьма лишь спросил, про вторую баржу, что делать с ней. Я ответил, что ничего, нам нужно только выиграть время, чтобы Синельников смог починить хотя бы один редуктор. Затем мы развернем корабль к морю и поставим его на якорь, а прибойная волна не даст баржам снова сблизиться. Останется только охранять корабль и патрулировать на катере вокруг барж. Так как, помимо личного состава, на баржах было большое количество всевозможных ящиков, из которых вполне возможно соорудить неплохой плот и переправиться на берег. А этого, нам, ох как не хотелось бы.
На катере остался только Мигель, сторожить 'гуся'. Корабелам Синельникова вменялось караулить связанную команду корабля и при любом подозрении на бунт, кончать любого. В помощь им были рабы, с этого же корабля, которым объявили свободу. Но перед этим пригрозили, что убивать американцев просто так, нельзя, можно попасть под 'каток' российских законов.
Сам Синельников, с помощью Примакова младшего, пока мы будем пытаться войти в состояние теней, должен, в режиме форсажа, починить хотя бы один редуктор и направить корабль кормой к берегу.
Бредовый план? Нет, он дебильный, но другого у нас нет.
- Все держатся? - криком спросил я, чтобы все ратники и корабелы с освобожденными рабами, на палубе меня услышали.
В ответ, от вцепившихся в борта, мачты и остальные выпирающие из палубы предметы, прозвучало дружное да.
Я, как и Николай, облюбовал кормовой фальшборт. Здоровяки же стояли у кормовых якорных лебедок и ждали моего сигнала. Я посмотрел на одного, потом на второго, потом на Витю, 'державшему' кормовую мачту.
- Витя, чтобы не происходило, к нам не лезь, даже если янки, все до одного, будут просить пощады, а мы продолжим их кромсать. Не приближайтесь к нам.
Третий раз я повторял одно и то же, я боялся, что если мы войдем 'в тень', мы уже не сможем вернуться из нее, пока не кончатся враги. Мне вообще не понятно, как парни умудрились останавливаться, в этом состоянии. Я, даже первый раз, пока не перебил всех, не смог вернуться в реальность.
Получив от Вити утвердительный кивок, я скомандовал здоровякам.
- Давай.
Маэстро и Кузьма, почти синхронно, подняли фиксаторы и цепь начала быстро уходить в воду. И пока она не успела размотаться полностью, здоровяки бросились к бортам, чтобы вцепиться в них мертвой хваткой.
Сначала я сопоставлялся с инерцией, которая жаждала увлечь мое тело в нос корабля, а после того, как тупой нос баржи коснулся кормы, я 'воевал' с тем, чтобы не улететь на нее неконтролируемым полетом. Второй удар, последовавший от столкновения второй баржи в первую, был не такой сильный как первый, но тоже ощутимый. Затем последовало то, чего я боялся больше всего. Еще не коснувшись, после прыжка, палубы баржи, я уже вошел в 'тень' и я не видел перед собой живых, а только тени, которые жаждут моей смерти.
Когда же я почувствовал под собой твердую поверхность, мысленно я крикнул.
'Все ко мне'
И на мой зов откликнулись трое богатырей, и произошло то, что произошло и этого не исправить. После я буду часто вспоминать этот бой и жалеть, что послушался Николая и не послушался Кузьму и Маэстро. По моему мнению, переход в мир теней, не есть благо, это проклятие, которое превращает людей в демонов с такой жаждой к убийствам, что самому дьяволу должно быть завидно. Ведь он не может, а мы, богатыри, можем.
Я и здоровяки, мы словно смерч, крутились вокруг Николая, который как радар, сканировал баржу и давал знать, откуда и в кого, под каким углом, и в какое место будут лететь болты или редкие стрелы. Мы уклонялись и продолжали собирать урожай смерти, обходя грузы, а иной раз и не обходя. Кузьма своей кувалдой, одним ударом умудрялся сносить целые стеллажи ящиков.