Ничего, из перечисленного, не привлекло мое внимание, кроме одного. Помимо шлема, у Николая, из метала, были сделаны наручи, налокотники и наплечники. Но не они меня заинтересовали, а то, что к ним крепилась защита для бицепса, которой у меня вообще не было. Все, над чем я, с отцом, ломал голову, оказалось просто, как и все гениальное. Защитой руки, Николаю, служила труба. Она одевалась через кисть, цеплялась ремешками к внутренней части наплечника, чтобы предотвратить сползания, во время боя. А снизу, боковыми ремешками цеплялась к налокотнику, чтобы ее не задирало к верху. Я тут же принял это на заметку и рассказал об этом Кузьме, добавив в конструкцию продольный разрез на внутренней части, для большей свободы руки.
Броня у Маэстро была кольчужная, но не из маленьких колец, а из больших, миллиметровой толщины, 'гаечных шайб'. Юбка состояла из прямоугольных, выпуклых пластин, плотно подогнанных друг к другу. Шлем, обычный русский шишак, с защитой, из поперечных пластин, на затылке. Кольчужные же штаны, из таких же шайб. Сапоги, обшитые железом, больше похожие на ботинки скинхеда. Наручи из толстого метала и кожаные перчатки с защитой на тыльной стороне ладони и гранеными шипами на костяшках.
Здесь я обратил внимание, только на перчатки. Мне понравились шипы, которые в ближнем бою, как мне казалось, гораздо эффективнее моих ножей с Т-образными рукоятками.
Доспех Кузьмы был двойным. Первый был кожаный, как у Николая, но без вставок. Поверх него, одевалась дощатая броня, она состояла из связанных между собой, и надвинутых друг на друга, металлических пластин. Наплечники, из полукруглых пластин, накрывающих до половины одна другую, как у римских центурионов. Юбка, также дощатая, но гораздо длиннее, почти до колена и, как у меня, с боковыми вырезами. Поверх кольчужных штанов, одевались накладки, точь-в-точь как у меня, но в два, если не в три, раза толще. Шлем, Кузьма тоже стащил у меня. Он, конечно, был больше и толще, без зазора, между нащечниками и имел забрало, но идея была скопирована. Как выяснилось, мой отец, был советником Кузьмы, в создании его брони. Сапоги и перчатки, Кузьма стащил у Маэстро. И в довершение, поверх брони одевался толстенный зерцальный доспех, с круглыми пластинами на груди и спине, и продольными пластинами на боках. Танк, да и только.
- Ну Кузя, ты точно китаец - усмехнулся Николай, когда после утреней разминки, под фонарем, мы выдвинулись в путь.
- Чего это я китаец? - удивился тот.
- А потому, что ты, также как и они, копируешь чужие наработки - поддержал друга Маэстро.
По идее Кузьма должен был бы обидеться, но эти трое слишком хорошо друг друга знают.
- Может быть - улыбался он - но я, в отличие от них, не делаю ширпотреб.
Все заулыбались.
- С этим не поспоришь, если делаешь то на совесть - согласился Николай.
Кузьма забрал у Фомы Митрича не только кибитку и двух коней, но и своего коня, стук копыт которого я слышал, когда тот отвозил Юру к деду.
Кони, которые были впряжены в кибитку, были породы Советский тяжеловоз. Они считались самыми сильными лошадьми в мире, но я сомневался, что и они смогут выдержать такого здоровяка, как Кузьма, в его боевом доспехе. Однако, увидев коня, мои сомнения улетучились. Огромный, выше и шире 'Советского', с мускулистыми конечностями, широкой мощной спиной, толстой шеей и средней головой. Этот вороной конь с шикарной гривой, того же глянцевого цвета, мог выдержать не только Кузьму в доспехе, но и кого потяжелее.
Что это за порода и откуда она взялась, мне ответил Николай, как сын того, кто и вывел эту породу еще на старой земле.
Степан Матвеевич, отец Николая и мой наставник, пытался вывести новую породу лошадей еще до того, как стало известно об открытии ковчегов. Но, как это обычно бывает, у него не хватало финансов, на закупку и содержание разных пород лощадей, для скрещивания. Тем не менее, кое-какие наработки, в этом нелегком деле, у него были, и когда стало известно о ковчегах, и финансирование, благодаря главе рода Богомира, пошло не рекой, а целым морем, он смог воплотить свою мечту в жизнь. Итогом этой работы и стала порода ломовых лошадей, которую он, как создатель, назвал Богатырской. И Кузьма, как и Маэстро, был владельцем одного из, пока редких, представителей этой породы.