Он приказал своим воинам построиться в 'коробку' и выставить щиты с копьями.
Ёж, по моему мнению, получился не ахти какой, всего то из двух с половиной десятков. Из них, две трети с щитами, из которых только половина имела копья, а остальные кто с чем, стояли в середине строя и мешали друг другу.
- Здравствуй, здравствуй, Кощеюшка, все с бабой ягой в карты играешь - и бандитам. - Вы не думайте, Кощей из наших, это молва темного запада, приписала его к злодеям, а так то, он богатырь земли русской - извиняющемся тоном сказал Николай, словно не враги перед ним, а родня.
Зачем Николай выбрал для Кузьмы роль Кощея, непонятно, но если бы у последнего, было, поднято забрало, скорее всего, я бы увидел перекошенное, от злости, лицо.
- Ну что же, все в сборе пора начинать - я решил перейти к кульминации действа, а именно, к принуждению 'предателей земли русской', к сдаче в плен, если они откажутся это делать по своей воле - последнее предложение, отступитесь от запада и примите руку славян!
- Николы, славни воини Кийевьскои Руси не сдадутся москалякам - без раздумий, со злостью в голосе, ответил синий чуб и крикнул - За Киевьську Русь! Бей москаляку!
Ответ дан, и мы его услышали.
На меня двинулись трое, Игун - полу-змей - по середине с мечем и без щита, и два босха, оба с копьями и щитами.
Ждать когда они окажутся рядом, я не стал. Выхватив топоры, я сделал перекат, навстречу трем противникам. Коснувшись ногами утоптанного снега, я тут же оттолкнулся и перекатился вправо, троица по инерции сделала еще пару шагов, пока не поняла что я уже не перед ними, а с левого фланга. Теперь передо мной стояла не шеренга из трех врагов, а колонна.
Вставая, я махнул наотмашь топором в левой руке, целя в боковую кромку щита, пока босх не успел повернуть его фронтом в мою сторону. С ударом переборщил, 'вражину' развернуло ко мне спиной. Медлить не стал и всадил шип второго топора по самый обух, в волосатый затылок. И пока тело босха не упало, выдернул топор и толкнул его ногой.
Стоящий за ним игун, упал, придавленный павшим товарищем.
С криком на меня бросился второй босх, обойдя упавших с права, прикрываясь щитом и целя копьем мне в живот.
Меня учили, что нельзя отбивать копье острием, хоть топора, хоть меча, можно перерубит древко и куда, после этого, полетит наконечник, - в глаз или в сторону - можно только догадываться. Я не планировал проверять, так это или нет.
Сместившись влево, я ударил по древку копья плашмя, левым топором. Супостат, по инерции, пошел следом и мой правый топор, так же плашмя, опустился на его шлем.
На мое удивление, полу-пес не упал в беспамятстве, а остался на ногах, но шатало его так, будто он вылакал литру горилки без закуски и на голодный желудок. И пока он искал 'опору', я переключился на того, кто уже выбрался из-под убитого мною бандита и намеревался всадить свой меч, в мой левый бок.
Крутанувшись вокруг своей оси, я сделал несколько шагов вправо, а затем влево, чем сбил противника с толку и его меч прошел мимо. Памятуя, что его предшественнику, удар плашмя топором, показался слабым, этому я 'засветил' с разворота. И, на этот раз, сработало, противник отключился и 'мешком' повалился наземь.
Повернувшись к 'шатуну', я обнаружил, что он уже нашел 'опору' лежа в 'отключке', мордой в снегу.
Поняв, что на меня больше никто не нападает, я несколько расслабился.
Сердце забилось с бешеной скоростью, в районе желудка появилось неприятное ощущение, дыхание, помимо моей воли, начало учащаться. Но, все впечатления от первого реального боя в моей жизни, тут же прекратились, когда я увидел, что происходит с остальными бандитами.
Большая часть этих бедолаг ринулась в направлении дома и сарая. Может они хотели добраться до заложников, чтобы, за счет угроз, принудить нас к сдаче. А может потому, что в этом направлении был маленький и щуплый богатырь, к тому же, единственный, кто не убил никого перед боем. Но это было самой большой их ошибкой.
Николай, не действовал столь грубо как я, он как угорь, вился в гуще супостатов, которые пытались его наколоть на меч или ударить топором, даже не извлекая сабель из-за спины. Он, своими ножами, наносил аккуратные порезы, в область предплечий и в район изгиба локтя. Ранки маленькие, но с больши-ими последствиями. Никто из тех, кого коснулись лезвия ножей Николая, никогда больше не сможет, не то, что брать меч, а вообще пользоваться своими руками, он резал сухожилия. По мне, так лучше смерть, чем возвращение в то состояние, из которого я вернулся. А с другой стороны, вспоминая рассказ Лены, об изуверствах бандеровцев на Украине, то так им и надо. Пусть живут теперь долго и вспоминают свои грехи.