Кое-как, я надел штаны и стал делать приседания, что бы разогнать кровь в ушибленном месте. Слабо, но помогло, по крайней мере, нормально передвигаться я смог.
Но когда я вышел из комнаты, Кузьма и Маэстро, взяв меня под 'белы рученьки', потащили в баню, расположенную во дворе, между домом и конюшней. Баня была слабо протоплена, как мне сообщили, специально, чтобы мой синяк не превратился в рану. Там, после того как я помылся, меня осмотрел врач. Здоровый такой бор (полу-баран), мне даже поначалу было не по себе, от его вида. Все же рогатый бугай с тремя толстыми пальцами на каждой руке, как то не очень у меня ассоциировался с врачом. Но он оказался нормальным парнем и не поломал мне ничего, а дал склянку с вонючей мазью, посоветовал пока поостеречься от конных поездок и наорал на здоровяков, за то, что подняли его не свет не заря. После чего здоровяки вручили ему пару серебряных за беспокойство и он, с довольным видом и словами 'обращайтесь в любое время', удалился.
Намазавшись мазью, я еще некоторое время лежал на полке, чтобы дать мази впитаться, а здоровяки и Николай отправились начинать разминку без меня. Через несколько минут я вернул штаны на то место, где они должны быть и вышел во двор.
Маэстро и Кузьма уже вовсю, 'ломали' телегу Степановича, которая до их появления мирно стояла возле конюшни. Они взялись за нее с двух сторон, за оси, и, словно штангу, поднимали и опускали над головой. Надо сказать, кузнецу, это дело, давалось гораздо легче, чем лучнику. Оно и понятно, для людей, которые могут смеяться с лошадью на плечах, телега, что пушинка.
Николай подбрасывал над собой лопату и ловил ее острием одного из своих ножей, в месте баланса.
Заниматься разминкой я не собирался, - врач посоветовал повременить - но мне на глаза попался Витя, который медленно выполнял упражнения с катаной.
- Олег, ладно эти двое, сила есть ума не надо, ты то, что творишь, - бухтел Степанович, поливая меня водой из ведра, после разминки - ты же видел, что дети смотрят?
- А где я, по-твоему, должен был делать разминку, в доме?
- Да делай ты ее, где хочешь, на хрена было, с этим ушастым, затевать рыцарские бои на глазах у пацанвы.
Можно было бы признать правоту Степановича, но не сегодня. Я просто должен был, хоть немного, попрактиковаться с топорами, перед тем, как идти в настоящий бой. С Кузьмой, Маэстро и тем более с Николаем мне пока рано меряться силой, а Витя был в самый раз, да и возможностей друг друга мы не знали.
Тренировка удалась на славу, мы с самураем использовали весь двор и постройки, прыгая и отталкиваясь от стен, перекатывались и делали выпады. Нечаянно - или чаяно - разворошили часть стога, за домом. Если бы здоровяки не стали на проходе в хлев с телегой в руках, используя ее как щит, то мы и там бы наделали шороху.
Поединок между нами был разминочным и не подразумевал под собой, чьей либо победы. Но нам обоим было понятно, что Витя проиграл и, по большому счету, из-за длины своего оружия. Однако должен признаться, этот прыткий и прыгучий полу-заяц, довольно крепкий орешек. Он изначально выбрал правильную тактику и постоянно уходил от меня, используя физиологические способности своего тела. А когда выпадал шанс, то работал на контратаке со всем остервенением.
А то, что детишки облепили забор, мы увидели только после того, как закончили с тренировкой.
- Алексей Степанович, - я взял полотенце с его плеча - у меня 'на носу' серьезные заварушки, а я уже больше года не пользовался оружием как следует, я просто должен был размяться. Не до секретности мне сейчас, я хочу выжить и увидеть твою внучку.
Тот несколько смягчился, и напомнил про бой на пасеке. На что я лишь усмехнулся.
Нет, я не считаю, что заварушка на пасеке, была плохим уроком. Но полезной она была больше в моральном плане, нежели в применении моих навыков. Я смог прочувствовать, что такое бить врага по настоящему, каково это, когда убиваешь человека и обращенного собственными руками. В принципе, можно было и не убивать Фадея и второго бандита, но я сделал это намерено. И когда до меня дошло, поначалу было не по себе, а уже через час, меня полностью отпустило, словно я и не был причастен к смертям, хоть и врагов.
Приготовлением завтрака, озадачиваться не стали, а отправились в местную таверну, пока единственную на весь город и пока ели, Витя рассказал о столкновении с отрядом синего чуба.
На торговцев налетело пятьдесят всадников и стали рубить всех, кто там был, включая женщин, когда они уже на два дня отдалились от Мохова. Витя, зарубив третьего, понял, что остался один и только многолетняя выучка, заставила его бросить своего коня и, маневрируя между деревьями, бежать с поля боя под градом стрел. А когда он удалился на приличное расстояние и отдышался, то принял решение разобраться с бандой. Он преследовал врага, а когда тот становился на ночевку, выпускал несколько стрел в часовых и уходил. Иначе, с ним легко могли разделаться, останься он на месте. Но Витя не повторял одно и то же, чтобы враг не смог устроить ему ловушку. Он нападал в разное время суток, как днем, так и ночью, как в пути, так и на привале. На авангард, арьергард и в середину вражеской колонны, чем сбивал их с толку. Но и враги не спали, а действовали умело и грамотно. То обходили с фланга, то после первого же выстрела верховыми неслись в его сторону, иногда, на расстоянии нескольких десятков метров от основной группы, по флангам шла охрана. Одну из них, Витя ополовинил, и бандиты отказались от этой затеи. Когда усталость дала о себе знать и, из двух колчанов, которые он постоянно брал с собой, остался только один и в том двенадцать стрел, Витя выбрал подходящее место, для обстрела, холм у кромки леса. Дождавшись, когда враг будет в пределах досягаемости выстрела, выпустил оставшиеся стрелы и направился в сторону Мохова, до которого было около полутора сотен километров. Как и до этого, за ним последовал десяток конных, но Витя слишком долго стрелял, и враги его настигли. Бывшему ратнику повезло, одурманенные злостью бандеровцы, не стали стрелять из луков, а хотели линчевать его собственноручно. Их даже не остановило то, что Витя уходил от них лесом, где кони больше мешают, чем помогают. Бой дался полу-зайцу тяжело. Он резал коней, использовал особенности своего тела, в частности высокие и сильные прыжки, за счет развитых нижних конечностей. Он смог с ними справится и, кое-как, на последнем издыхании, поймав единственную выжившую в бою лошадь, поехал на ней в Мохов.