Новый расцвет искусство царской надписи переживает в эпоху Гудеа. Тексты Гудеа находятся на стыке всех указанных выше жанров, демонстрируя возможность синтеза гимна богу, храмового гимна и царской надписи и открывая дорогу появившемуся столетие спустя жанру царского гимна. В них сообщается о восстановлении главного городского храма в Лагаше — храма бога Нингирсу, подробно описываются все этапы этого строительства от морской экспедиции за строительным лесом до процедуры освящения храма.
Особый интерес представляют надписи на двух глиняных цилиндрах. Цилиндр А содержит поэму о строительстве храма. Ночью накануне Нового года правитель Гудеа видит сон, в котором ему является сам Нингирсу и приказывает заново отстроить свой главный храм. Однако Гудеа не понимает смысл сказанного и отправляется в дальнее путешествие к богине-толковательнице снов Нанше, которая подробно разъясняет ему значение каждого образа и действия.
«Человек во сне мне явился: рост его — точно небо, Точно земля его рост. По голове своей он бог, По крыльям своим он птица Анзуд, По низу своему — он потоп, Справа и слева от него львы лежат. Храм свой построить мне приказал он, Но замысел его — мне он неведом. Уту взошел над горизонтом, Женщина мне явилась: кто она такая? На голове ее тонзура сверкает, Серебряный стиль в руке она сжимает, При ней табличка со знамением добрым, С этой табличкой совет она держит. Второй явился, Наделенный властью, лазуритовую дощечку в руке сжимал он. План храма набрасывал. Священная корзина передо мной стояла, Священная форма кирпичная была готова, Кирпич судьбы для меня был в священную форму положен. Тополь крепкий предстал передо мною, Из вазы тигид люди-птицы постоянно его поливают, Осел-самец справа от моего хозяина Землю скребет копытом». Правителю его мать Нанше отвечает: «Пастырь мой! Твой сон я тебе растолкую! Человек, что ростом подобен небу, ростом земле подобен, По голове бог, По крыльям Анзуд, по низу потоп, Справа и слева львы лежат, — То брат мой Нингирсу воистину есть! Свое святилище Энинну построить тебе приказал он! Уту, над горизонтом взошедший, — Твой бог Нингишзида! Солнцу подобно, на горизонте взошел он! Дева, на голове которой тонзура. Что серебряный стиль в руке зажала, Что табличку имела со знамением добрым, С этой табличкой совет держала, — То сестра моя Нисаба воистину есть! Сверкающей звездой о постройке храма Она тебе объявляет! Второй же герой, наделенный властью, Лазуритовую дощечку в руке зажавший, — То Нинуруда! План храма он набрасывал. Священная корзина, перед тобой стоявшая. Священная форма, для тебя готовая, Кирпич судьбы, в священную форму положенный, — То священный кирпич Энинну воистину есть! Тополь крепкий, перед тобой представший, Что из сосуда тигид люди-птицы непрестанно поливают, (Значит, что) при постройке храма сон не придет на твои глаза! Осел-самец, что от своего господина справа Землю скребет копытом, — Это ты! Как жеребец, для Энинну Землю ты будешь копытом скрести!»Узнав, чего хочет от него хозяин города, Гудеа напрягает все силы страны, заставляя подвластных ему людей поспеть с возведением храма к положенному ритуалом сроку. Цилиндр Б подробно описывает ритуал освящения вновь отстроенного храма, проведенный через год и три дня после начала строительства, в период, когда Нингирсу вернулся из своего ежегодного путешествия в абзу со множеством сил и знаний о жизни в предстоящем году. Тексты обоих цилиндров заканчиваются славословиями в адрес Нингирсу, богини письма Нисабы и самого правителя Гудеа, в соответствии с каноном отстроившего и освятившего храм. Интересно, что эти славословия являются одновременно и колофонами текстов, так что можно предположить, что Цилиндры Гудеа не были спрятаны от глаз живущих. В цилиндрах мы находим отголоски мифо-эпического сказания о борьбе Нингирсу (он же Нинурта) с чудовищами восточных гор. Вполне возможно, что каждый Новый год начертанные на них тексты исполнялись вместе с соответствующим ритуалом — в точности так же, как двумя тысячелетиями позже будет исполняться под Новый год вавилонская культовая поэма о битве между Мардуком и чудовищем хаоса Тиамат. В идеологическом отношении тексты Гудеа также являются переходными от старошумерских надписей к царским гимнам III династии Ура: в них проявляется новая, неведомая ранним надписям тенденция к абсолютизации фигуры правителя. Если раньше прославлялись конкретные деяния, совершаемые правителем по прямому приказанию городского бога, то со времени Гудеа начинают прославляться такие достоинства и заслуги правителя, которыми он реально не обладал (например, царская власть правителя, бывшего в подчинении у захватчиков).