Ты будешь смеяться, но я не шучу. Семь, пять или десять - каждый из нас считал, каждый из нас сбивался со счета, а даже сумев досчитать, мы с Варвиком в подсчетах своих не сошлись. У меня получилось пять, у него - семь. А после - наоборот. Ангабат, между тем, стоял перед нами, обласканный красным солнцем, исщербленный временем, пустой, темный и каменный, огромный тысячу лет назад, совсем не такой огромный теперь. Место, где несколько башен.
Земли, где он расположился, не так далеки от пустыни, и это засушливый край. Видимо, что-то происходит с воздухом на закате, потому что потом, пройдя там, где были прежде ворота, мы составили карту и узнали, что башен все-таки семь - и еще одна, рухнувшая. Не так-то плохо для города, построенного настолько давно.
Лидия затушила папиросу и взяла новую. Костяной мундштук стукнул о крышку стола, когда она положила его и закрыла лицо руками. Кожа была сухой и горячей, как будто это она целый день шла по камням к Ангабату. Продолжать Лидия не спешила. Наконец, отвела с глаз светлые волосы и выпрямилась.
Как алмаз оказался в итоге у нас? То, что мнилось невероятным, произошло чересчур даже просто. Но не буду об этом сейчас. Сейчас самое важное для меня - чтобы он покинул Хариад. Варвик говорил с капитаном корабля, который отходит завтра в Бургу. Он поплывет туда, а потом вернется, отправив ящик (с этим самым письмом) надежным почтовым судном тебе. Я просил Марка не возвращаться, проделать весь путь до конца, но этот глупый человек наотрез отказался оставлять меня надолго. Особенно сейчас, когда из людей, которые вышли с нами прошлой весной, не осталось уже никого.
Знаю: ты, которой я пишу это письмо, все-таки покажешь мое послание и Даади. Поэтому позволь мне напоследок обратиться к нему через тебя.
Дорогой друг! Ты отговаривал меня настолько усердно, что послал мне тот 'Список легендарных и могущественных предметов', чем оказал незаменимую, на самом деле, услугу. Не прочитай я его, наш путь назад мог бы оказаться куда менее благополучным - хотя о каком 'благополучии' может говорить человек, подхвативший черную лихорадку.
И все-таки... Все-таки, думаю, какая-то правда в 'Списке' была. Автор в числе прочих, дорогих его исполненному мистицизма сердцу, свойств приписывает алмазу одно в некотором роде проклятие. Он пишет, что никто не может унести его из Ангабата (и потому-то якобы алмаз до сих пор, спустя столько лет, все еще там), поскольку человек, взявший камень, просто не сумеет вернуться назад. С годами, видимо, это чудесное свойство потеряло свою силу - но, может, потеряло не до конца. Поэтому, я считаю, наше обратное путешествие и получилось таким фантасмагорически неблагополучным. Поэтому, в том числе, я посылаю этот камень вперед бедного больного себя. Хотя в первую очередь, конечно, не хочу держать вещь настолько ценную в месте столь ненадежном. А в ненадежности Хариада мы много раз смогли убедиться.
Позволь мне только перечислить постигшие нас в дороге неприятности, и если ты сможешь найти им какое-то естественное объяснение, я рад буду услышать его потом...
С этого места письмо начинало путаться и как будто бы плыть. То, первое, письмо, здесь тоже начало путаться, и Лидия бы тогда забеспокоилась от этого одного, если бы не беспокоилась с каждой строкой все больше и больше и так.
Даже почерк растянулся и поплыл, и если 'мы спустились в Голубое ущелье и на третий день нашли источник высохшим' еще читалось довольно разборчиво, то 'неделю спустя в пустыне нам попался, как мы подумали сначала, оазис' расшифровать удавалось с трудом. Но большая часть слов обратилась в прерывистую, с отдельными только слогами, линию.
Но сейчас ей и не нужно было ничего разбирать. Все, что разобрать было можно, Лидия знала наизусть. Менялось из раза в раз только одно - время, когда на обратном пути вдали начинал виднеться Хариад.
'Холодным рассветом, после того, как шли всю ночь (Варвик и один из туземцев несли носилки со мной, и ноги уже едва держали их)'.
'Вечером, когда я проснулся в очередной раз, теперь уже чуть менее обессиленный, чем прежде'.
Теперь это был ночной переход, и 'Хариад выглядел особенно безрадостно под меловым светом луны'.
Лидия дочитала письмо одним росчерком взгляда.
Алмаз - огромный, сказания ничуть не врали - я, как мог, спрятал среди других вещей и надеюсь только, что Варвик доставит его в Бургу без дополнительных приключений. А там уже я вполне доверяю нашему почтовому кораблю. Вскрывай посылку осторожно и не будь чересчур озадачена хламом, который обнаружишь внутри. Ты непременно (надеюсь!) найдешь камень в самом низу. А когда найдешь, прошу, с необходимыми пояснениями - уж в этом-то я полагаюсь на тебя, как ни на кого другого, - передай в столичный музей.
С глубочайшей симпатией,
М. Н.