Струтиомим, или «подражатель страуса», был назван так потому, что напоминал страуса с длинным хвостом. Я не раз изучал его окаменевшие кости и рассматривал реконструкции. Длинные стройные ноги, способные развивать большую скорость; беззубые челюсти; продолговатые изящные пальцы, не предназначенные что-либо разрывать, но восхитительно умевшие переносить гладкие предметы. Характерные черты строения струтиомима давно привели ученых к заключению, что он был похитителем яиц, и теперь это было окончательно доказано.
Тело было изуродовано и обглодано. Мощные зубы птеродактиля раздавили и переломали кости; все конечности были полностью оторваны. Мириады насекомых пировали на туше, довершая уничтожение.
Эти насекомые начинали причинять нам серьезные неудобства. Тучи их, как мы успели заметить, кружились в лесу, но мы в волнении об этом и не задумались. Правда, мы ничего не могли с ними поделать, кроме как смахивать их с лиц и рук. Единственной нашей мыслью было бегство. Выслушав несколько поспешных замечаний профессора, касавшихся удивительной точности науки в воспроизведении облика вымерших рептилий, мы отвернулись от туши и тронулись в обратный путь.
Поскольку мы не слишком углубились в лес, мы вскоре очутились среди валунов у подножия склона и начали выбираться на открытое место.
Странный свет, вначале бывший очень ярким, сейчас значительно потускнел, и воздух сделался холоднее. Относительную тишину вновь разорвали крики и вой.
Звуки доносились со всех сторон и раздавались где-то далеко в лесу. Мы не могли сказать, были ли то вопли птеродактилей или каких-то других чудовищных существ. Я почувствовал, как меня вновь охватывает ужас. Мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы слепо не броситься вверх по склону.
Легко было заметить, что мои спутники находились в таком же состоянии. Они бросали торопливые и частые взгляды на небо. Мы снова сбились в кучку и стали советоваться.
К тому времени мы достигли края открытого участка, и вопрос состоял в том, стоит ли рискнуть и пересечь его или предпочесть долгую обходную дорогу, которая позволит нам, однако, оставаться под прикрытием скал. Тускнеющий вет и желание поскорее возвратиться в лагерь побудили нас выбрать первое. Пригибаясь к земле, мы начали пересекать то, что считали теперь самым опасным участком. Я с дрожью вспоминал, как всего несколько часов назад мы прошли здесь, чувствуя себя в полнейшей безопасности.
Послышался возглас Диллона, и мое сердце ушло в пятки. Он схватил профессора за руку и указывал на что-то в небе. Я проследил за направлением его руки и сразу же увидел, что справа к нам приближается троица жутких птеродактилей.
Они все еще находились на значительном расстоянии от нас, но мы не сомневались, что они нас заметили. Помедлив не более секунды, мы со всех ног бросились к самому безопасному укрытию — деревьям.
Рискуя сломать ноги и разрывая одежду в клочья, мы мчались, как бешеные. Мы знали, что птеродактили были способны развивать большую скорость; к счастью, лес был недалеко.
Я бежал, полз, взбирался, едва обращая внимание на острые расшатанные камни, ранившие мне ноги, или густые спутанные растения, разрывавшие мою одежду, так что при следующем столкновении страдала обнаженная плоть. Я не задумывался о своих спутниках. Страх гнал меня вперед. Я не сознавал ничего, кроме препятствий, лежащих между мной и спасительными деревьями.
Крики ящеров звучали все громче, заставляя меня напрягать все силы. В моем воображении они уже готовы были вцепиться мне в спину, и не раз мне хотелось поддаться искушению, броситься на землю и сдаться — но взгляд на ближайшее дерево вселял в меня новое мужество.
Я был уверен, что крылатые чудовища уже близко: их крики раздавались прямо над головой. Я не осмеливался обернуться. Буквально кинувшись на большой валун, я взобрался по внешней стороне, прорвал своим телом массу спутанных лиан наверху и скатился с другой стороны.
Не помню, как я пересек последний усеянный камнями участок. Когда сознание вернулось ко мне, я был далеко в лесу, но и не думал останавливаться. Жуткие вопли злобных рептилий все еще звучали у меня в ушах, но теперь они доносились откуда-то издали и справа.
Я не видел и не слышал никого из своих спутников. Решив, что их, должно быть, преследуют, как недавно струтиомима, я побежал в ту сторону, где слышались крики.