Она была крепко сложена и казалась мощной, а волосы, скрывавшие ее уши и свод черепа, выглядели необычайно грубыми; линия их начиналась низко на лбу, немногим более дюйма от нависших бровей, затенявших ее мрачные глаза.
Сам Данте нашел бы, что ее лицо заслуживало пристального рассмотрения. Внешний и видимый символ миллионов лет борьбы, борьбы с ветрами и непогодой, с рептилиями и зверями — это было не столько лицо, сколько маска, таинственная, как маска Мемнона[24], лишенная человеческих страстей, как вулканические холмы.
Она стояла на доисторическом пляже, одна из первых из нас, обнаженная, безымянная и забытая; человеческое существо, едва выжившее в той титанической схватке в грязи, которую философы самодовольно называют Началом Вещей, а теологи столь же самодовольно игнорируют.
Она наклонилась, чтобы поднять ленту из морских водорослей, не из прихоти, а от голода. Разжевывая водоросли, она продолжала свой путь вдоль пляжа, направляясь к восточной гряде холмов и держась примерно в пятидесяти ярдах от бурлящего прибоя. По пути она то и дело поглядывала по сторонам и часто внезапно останавливалась, оборачиваясь, как будто к ней обращались. По ее движениям можно было подумать, что ее сопровождало несколько человек, причем некоторые словно шли справа от нее, другие слева, а третьи сзади, и все они точно окликали ее по очереди. Кто-то мог бы принять ее за жертву заблуждений и иллюзий; но воображение никогда не смогло бы представить ужасные опасности, которые были истинной причиной этих постоянных поворотов головы, остановок и нерешительных движений.
Внезапно она бросилась вбок и упала в грязь, и поверхность перед ней на протяжении примерно пятидесяти ярдов затряслась, закачалась и задрожала, как будто в глубине кто-то смеялся. Она медленно отползла назад и встала на ноги. Затем она направилась дальше, сделав длинный крюк, чтобы обойти болото, которое чуть не поглотило ее.
Теперь она была недалеко от вулканических скал, выброшенных холмами, как подношение морю, и миновала маленький, казавшийся безобидным ручей; но вдруг, бросив украдкой взгляд через плечо, она подпрыгнула, словно ее ударило мощным электрическим разрядом, и бешено рванулась вперед.
Позади нее весь левый берег ручья пришел в движение; он поднимался, вздымался, опускался, снова поднимался; затем… появилась голова, такая голова, какую мальчишки могли бы вылепить для забавы из большого комка глины — сами глаза существа казались вылепленными из глины….
Женщина вцепилась в камни и оглянулась. Ручей был все там же, но существо исчезло: на всем пляже не было заметно никаких признаков жизни, как и во всей местности, от бурлящего прибоя до трех огромных конусов, дымящихся вдалеке.
Она карабкалась среди скал с ловкостью животного, двигаясь не прямо вверх, а влево, по диагонали, прочь от моря.
Наконец она добралась до чашеобразной впадины около сорока футов в диаметре, крошечного амфитеатра, усыпанного валунами.
Здесь сидел мужчина, прислонившись спиной к одному из валунов. Если бы не кожа, его можно было бы принять за скелет. Длинные, как у женщины, волосы спадали на лицо. Судя по его позе, он крепко спал, но полузакрытые глаза были настороже и следили за каждым движением женщины, приближавшейся к нему.
Смерть наложила свою печать на этого доисторического человека. Он умирал, не от возраста, раны или болезни — он умирал, как умирали многие львы и миллионы людей в Начале Вещей: он медленно умирал от голода, потому что потерял зубы.
Женщина огляделась, как будто что-то разыскивая, затем поспешно подошла к мужчине и начала говорить, если только звуки, которые вырывались из ее рта и походили на бормотание разъяренной обезьяны, можно было назвать речью.
Она жестикулировала, разводя руки, и было очевидно, что она чего-то требовала. Но мужчина ничего не отвечал. Он казался испуганным и смущенным и все оглядывался по сторонам, как будто искал место, где можно было бы спрятаться; затем он закрыл глаза и безвольно застыл, опустив подбородок на грудь, а руки на землю ладонями наружу.
Женщина презрительно отвернулась от него и внимательно огляделась, словно принюхиваясь к воздуху со всех четырех сторон. Быстро пробираясь между валунами, она начала искать что-то, что оставила с мужчиной и чего больше не было с ним.
За большим валуном она внезапно наткнулась на то, что искала. Это был ребенок, очень маленький, около двух лет от роду, мертвый, но еще теплый. Его горло было разорвано. Он был убит каким-то диким животным. Мгновение женщина глядела на искалеченный маленький трупик; затем опустилась рядом с ним на колени и перевернула его, как будто хотела осмотреть. Она не вскрикнула и не выказала никаких видимых переживаний.
24
24. С. 188….