Но именно эта бессмысленная жестокость явилась одной из причин прекращения существования империи Цинь. Большому отряду солдат-новобранцев к определенному сроку нужно было попасть в назначенное им для службы место на северной границе. Они же вследствие долгой и тяжелой дороги опоздали и боялись, что из-за этого их приговорят к смерти. Тогда они взбунтовались и повернули обратно: терять им было нечего. Сначала к ним присоединились тысячи, потом сотни тысяч людей, вспыхнули и другие мятежи, и после яростной борьбы, в ходе которой будто бы погибла половина населения империи, власть захватил вождь крестьян Лю Бан.
И теперь уже он, бывший сельский староста, стал императором и основал новую династию и империю Хань.
Императоры из династии Хань (206 год до н. э. — 221 год н. э.) более умно продолжали то, что начал первый Хуанди. Они сделали государство всемогущим. Наголову разбили они выступивших против них ванов (тогда так называли уже не царей, а глав древних родов высшей знати) и управляли империей уже почти исключительно с помощью армии чиновников, которых позднее в Европе называли мандаринами. (В Китае их так не называли никогда.)
Экзамен на государственного служащего могли сдать и способные юноши простого звания. Кроме всего прочего они должны были в совершенстве знать учение вновь превозносимого до небес Конфуция. Так это оставалось до самого нового времени, вплоть до начала XX века…
Преувеличенное почитание традиций, вдолбленная в головы государственная философия позднее связали Китай миллионами пут, но общество эпохи Хань было еще подвижным и действенным. Империя все более сплачивалась воедино, чиновники усердно выколачивали налоги. Никто, кроме государства, не имел права чеканить монеты, продавать соль и железо, и это приносило императорам большой доход. Но первое время богатство и власть императора усиливали и страну. Императоры вооружали большие конные армии, которые уже осмеливались преследовать хун-ну в самую глубь степей и, окружив их справа и слева, вынуждали вступить в открытый бой. Китайцы до тех пор изматывали их силы, пока остатки хун-ну не переселились дальше на запад, но китайцы и туда отправились против них в большой поход. Тем временем китайцы заняли и большую часть Средней Азии, вплоть до Кашгара, где их караваны, идущие по прославленной «шелковой дороге», уже могли продавать привезенный ими шелк и другие товары персидским, греческим, арабским и прочим купцам, которые снабжали знать Римской империи предметами восточной роскоши. В обмен китайцы получали рабов, изделия из стекла, драгоценные и полудрагоценные камни, пряности и благовония, т. е. тоже предметы роскоши, но, между прочим, познакомились они и с люцерной, фасолью, шафраном, виноградом, гранатами, орехами; все эти культуры они стали возделывать и сами. Еще больше радовались они породистым лошадям, которых захватывали, а позже покупали за деньги в далекой Фергане, и которые по крайней мере на голову были выше их степных лошадей и могли быстрее мчаться даже с всадником в тяжелых доспехах.
Но захватнические войны, возрастающая роскошь пожирали деньги и истощали силы народа. Снова начались разброд, бунты, жестокости и снова начались набеги степных народов. Китай все это пережил, но развитие его застопорилось. Это долгое отставание по сей день ощущают позднейшие поколения.