Pис. 1. Древняя турецкая крепость Румели Гиссар на Босфоре
Но это запустение не помешает вам, если вы приехали в Константинополь с желанием изучить жизнь этого города. Много правды скрывается в том эстетическом наблюдении, что сила художественного впечатления зависит от самостоятельной работы, данной уму наблюдателя, что излишняя полнота в представлении предмета, уничтожает ту, может быть, туманную, но особо привлекательную поэтическую перспективу, которая строится перед умственным взором зрителя при взгляде на художественное произведение и от которой зависит духовная симпатия между ним и художником. Мы невольно требуем для древности и обстановки, ей свойственной, и нет нужды доказывать это тысячами примеров, которые у всех перед глазами.
От чего Галата, эта наиболее оживленная часть Константинополя, производит на всякого туриста такое крайне неприятное впечатление? Уже утомленные криками и толкотнёю на пароходе, что длились битый час после его прихода в Золотой Рог и мешали вам наслаждаться великолепную панорамою, вы вступив на землю у моста, связывающего Стамбул с Галатом и Перою, попадаете в толкотню ещё более беспорядочную. Перед вами – средние века, в их наиболее неприглядной обстановке: загаженная мостовая, грязь по щиколотку, нечистоты на узких тротуарах, полуразрушенные дома в виде грязных бараков, отвратительная помесь лондонского южного Ламбета и еврейских кварталов Востока. Это – разросшийся без конца Ponte Vecchio Флоренции и Риальто Венеции. Огурцы продаются рядом с ювелирными изделиями, блинники расположились около менялы, занимающегося делами какого-либо турецкого министерства. Новейшие кафе-шантан занимают почти все верхние этажи на главной улице; в них старинный турецкий арлекин появляется со своими сальностями во французском водевиле; пивным нет счёта; тут же – грязные цирюльни, вонючая таверна и ещё более вредные для населения итальянские аптеки; кругом притоны разврата и невозможные где бы то ни было, кроме городов Востока, берлоги.
Но многие ли из наших туристов, ужаснувшихся при виде этого нравственного безобразия, поспешивших покинуть Галату и подняться наверх, в Перу, где хоть воздух почище, узнают что здесь же, среди всей этой нравственной грязи и Боко-бок со всяческим грабежом, уживается и христианство, ушедшее сюда из Стамбула? Против кафе-шантана, в котором гул дикой оргии не смолкает всю ночь, стоят рядами церкви и подворья монастырей. Так некогда в Риме, при Цезарях, христианство, явившееся туда вместе с грязным потоком Востока, нашло себе приют на берегу торговой гавани, на той стороне Тибра, и уживалось там среди матросов и сирийских промышленников, жрецов запрещённых и тайных культов, и на месте грязного притона – большой солдатской харчевни – явилась впоследствии церковь св. Марии в Транстевере. Но не в пользу современной Галаты будет это сравнение. Преимущество жизни в этом случае будет опять-таки за Востоком, ибо на Западе в его главной религиозной столице, народная жизнь давно умерла и стала только романтическим преданием.
То же предание оживает для нас, когда мы отправляемся в Стамбул с заранее предположенной целью – посетить в нём древнюю Византию. Пройдём мост, минём шумный подъём к базару, заступивший в этой части Стамбула прежние сарацинские, генуэзские и особенно еврейские кварталы. Вот, например, константинопольский еврейский квартал.
Pис. 2. План древнего Константинополя
Здесь и в древности, как и теперь, гнездилась бродячая масса, не оставляющая по себе имени в истории. Улица постепенно подымается и более, и более затихает; мы огибаем слева колоссальную стену Сераля, которая закрыла с севера его сады, тянущиеся по северному склону Акрополя древней Византии. Войдём во двор первой мечети, показавшейся на правой стороне улицы. Нам придётся, правда, входить через какой-то пролом в ограде, пройти, затем, среди разных руин. Подойдя к мечети мы убедимся, что и она сама – руина, и только издали, среди высоких, покрывших её деревьев, казалась очень красивой и живописной. Всё это в порядке вещей в Константинополе, и надо к этому приучить себя сразу. Далее мы не добьёмся толку и от расспросов какого-то муллы, которого нам доставят услужливые мальчишки: он будет называть её совсем иначе, чем она названа на лучшем плане Штольпе. Но походите вокруг мечети, и вы убедитесь, что эта мечеть стоит на месте древней церкви, что от этой последней сохранилась красивая паперть, выложенная мрамором, что приделанные[1] здесь же сбоку колонны, взяты от неё же, и даже найдёте среди руин древнюю купель. Заметим, что минарет этой мечети стоит отдельно от неё – признак церкви, превращённой в мечеть, и что 6и один ещё исследователь христианских памятников Стамбула о ней, однако же, не упоминает. Немного выше – и мы встречаем справа развалины цистерны; ещё несколько шагов – и мы стоим перед холмом, на котором высится Св. София. Новгородский архиепископ Антоний, ходивший в Царьград в 1200 году, с неё и начинает свою «Книгу паломника»: «Прийдохом в Царьград, прежде поклонихомся Святой Софии». Диакон Игнатий, прибывший в град Константина в 1390 году 29 июня: «В утре того же месяца, в 30-й день», ходил на поклонение ей же. Чтоб не ходить ещё за примерами скажем, что и теперь также поступает всякий образованный турист.