С площади народного собрания граждане отправились к военному лагерю, находившемуся среди города, где они проводили все свое свободное время. Там же находились и казармы, в которых, вдали от семьи, жили мальчики и юноши, не достигшие тридцатилетнего возраста, среди постоянных военных упражнений. По команде своих начальников граждане построились по ротам и взводам, и начались военные и гимнастические упражнения, которым граждане предавались каждый день и которые отнимали у них значительную часть времени. В стороне от них, разделившись на отдельные группы, занимались также гимнастическими и военными упражнениями мальчики и юноши. Эти группы различались между собой по возрасту: в одной находились мальчики от 7 до 18 лет, в других – юноши от 18 до 20 и в третьих – молодые люди от 20 до 30 лет. Ничто не отвлекало спартанцев от их занятий военным делом – ни непогода, ни тревоги жизни: они понимали, что только военной силой и держится их господство над подвластным им населением Лаконии, и потому не жалели ни времени, ни сил на военные упражнения. В противоположность афинянам спартанцы не заботились о развитии гимнастикой изящества и благородства движений; она у них должна была служить только военным целям – приучать к ловкости и крепости на войне.
После 2—3 часов военных упражнений граждане шумной толпой направились к Якинфской улице, на которой стоял ряд палаток. Это было обычное место для обедов всех взрослых спартанских граждан; здесь обедали вместе не только те, кто имел право участвовать в народном собрании, но и молодые люди, перешедшие 20-летний возраст. Никто из спартиатов, достигших 20 лет, не имел права обедать у себя дома, в кругу своей семьи; исключение делалось лишь для тех, кто запаздывал из-за охоты или из-за домашнего жертвоприношения. Даже цари должны были подчиняться общему правилу и обедать с прочими гражданами за общественным столом. Чтобы покрыть расходы на стол, каждый спартиат должен был вносить ежемесячно небольшое количество ячменной муки, вина, сыра и смокв, да, кроме того, 10 оболов деньгами (около 40 коп.); кто не делал этого, тот исключался из числа полноправных граждан и лишался права присутствовать в народном собрании.
Быстро разделились пришедшие на небольшие группы по 15 человек в каждой; в каждую группу при этом отошли воины одного и того же взвода, только что стоявшие вместе в строю. Каждая кучка заняла отдельную палатку. Посредине палатки находился длинный стол, на котором уже стояли большие сосуды с вином и блюда с хлебом. Как только все расселись, рабы внесли дымящиеся миски со странным кушаньем: это была знаменитая спартанская черная похлебка, которая состояла из горячей крови, приправленной солью и уксусом с куском свиного мяса внутри. Эта черная похлебка славилась далеко за пределами Спарты как очень здоровое и питательное кушанье, и часто даже афинские любители хорошо поесть выписывали себе поваров из Спарты, чтобы те готовили им спартанскую похлебку.
Проголодавшиеся граждане быстро принялись за еду. Только в одной палатке произошла маленькая задержка. Недавно был убит в сражении один из сотрапезников этой палатки, и некоторое время обедающих было не 15, а 14 человек. Теперь новым сотрапезником на место умершего просился молодой спартанец. Никто ничего не имел против его избрания, потому что было известно, что это – человек зажиточный и что ему будет нетрудно делать установленные взносы в сисситии (так назывались общие трапезы); но по спартанским обычаям его все-таки надо было выбрать. Вошел слуга, неся на голове небольшую чашку; каждый из сотрапезников взял в руку шарик из хлеба и бросил его в чашку; при этом тот, кто не хотел, чтобы молодой спартанец стал его товарищем по трапезе, должен был предварительно сдавить шарик; и если бы при подсчете в чашке нашли хоть один раздавленный шарик, то молодой спартанец считался бы невыбранным. На этот раз все шарики оказались круглой формы, и молодой спартанец облегченно вздохнул: если бы его не приняли в сисситии, он не мог бы стать полноправным спартанским гражданином, считался бы «умаленным» по своим правам. Старший из сотрапезников приветливым знаком пригласил нового товарища занять место на скамье. «Попробуй-ка нашей похлебки, – сказал он ему, – ведь не всякому она по вкусу; вот старики рассказывают, что один царь на Востоке купил себе повара из Спарты, чтобы он ему готовил черную похлебку, а когда попробовал, то рассердился: невкусна она ему показалась, а повар и говорит ему: «Царь, прежде чем есть эту похлебку, надо выкупаться в Эвроте!» Все рассмеялись рассказу об изнеженном восточном царе.