Некоторые персонажи спохватывались в самый последний момент, на пороге спальни, а то и переступив его. Индеец чипевьян обнаружил у свежеиспеченных жен в вагинах мышей и горностаев и едва не лишился рук, когда попытался их извлечь. Так семейное счастье, которое казалось так близко, обернулось лихой напастью. Первопредок тапи-рапе Анчопетери перед женитьбой на красавице Тампара-ве промыл ей гениталии рыбьим ядом на тот случай, если во влагалище скрываются пираньи, но потом все равно не рискнул с ней совокупиться и доверил право первой брачной ночи болтавшемуся поблизости примату. И то, что примат констатировал гибель пираний и, следовательно, Анчопетери боялся зря, ничего не доказывает. Вон, культурный герой каражей Идианакату тоже делегировал полномочия мужа самцу обезьяны, и тому пираньи откусили половину члена; из-за этого, кстати, до сих пор у всех обезьян половые органы красноватого цвета. В мифе пайванов та же функция проверяльщика после удаления у невесты вагинальных зубов досталась кобелю. К счастью, пайванские гинекологи-стоматологи сработали на отлично: зубы вырвали все до единого и животное не пострадало.
Кому-то такие меры предосторожности могут показаться излишеством, которое никак не вяжется с нежными чувствами. Но только — понятно, постфактум — не юноше суто, познавшему на собственном опыте, что значит проявить беззаботность. Будучи в любовном угаре, он и под волосы невесте не заглянул, и к обезьянам обращаться не стал, и особенностями ее поведения не поинтересовался. А если бы заглянул, то увидел бы на темени второй рот, который значительно чаще бывает у злых духов и оборотней, чем у девушек; а копнул бы поглубже и расспросил знакомых, то, не исключено, обнаружил бы у невесты способность превращаться в разных животных, опять-таки характерную для оборотней. К счастью, бдительность проявила его мамаша и послала дочерей следить за невесткой. Когда же склонность свежеиспеченной супруги к оборотничеству раскрылась, молодой муж — на удачу, он тоже обладал магическими свойствами — спел песню, навсегда превратившую жену-оборотня в антилопу, и отправил ее в таком виде в селение, откуда взял, с требованием вернуть корчагу меда, отданную в качестве выкупа. Спорить родители оборотня не стали, и мед проследовал в обратном направлении...
То, что юноша суто был в полушаге от трагедии, доказывает история его сверстника из мифа пассамакводди, который без ума влюбился в демоницу. И как не пытались родственники отвадить беднягу от пагубной страсти, ничего у них не выходило. Наконец — это было последнее средство — юношу женили на другой, но, не дойдя до свадебного ложа, он умер от тоски. Демоница же превратилась в куропатку и улетела в неизвестном направлении...
Да здравствует эмансипация мужчин!
Мы уже говорили о предприимчивости, которую мифические женщины проявляли на пути к браку, но она не идет ни в какое сравнение с энергией, демонстрируемой ими, когда опутанный узами супружества мужчина поступал в их распоряжение. Тому способствовала сама атмосфера мифического времени — или, во всяком случае, начального его периода. Это была пора разгула матриархата, принимавшего самые разные формы: и мужененавистнические, которые сводятся к геноциду мужчин, — воспоминание о них глубоко заложено в мужских генах; и вполне гуманные, когда от мужчин требовалось лишь строгое выполнение детородной роли, а за это их кормили, поили и не мешали валяться где-нибудь в сторонке, предаваясь мечтаниям о лучшей мужской доле.
Власть доставалась женщинам разными способами: иные воцарялись тихой сапой — понемногу, пользуясь разгильдяйством мужчин и всячески усыпляя их бдительность, захватывали в племени ключевые посты; но были и такие, которые решались на вооруженные выступления. Коварно поступили женщины каражей. Они истощили силы своих мужей многократными совокуплениями и, когда те, обессиленные, почти утратили способность двигаться, забрали у них оружие, священные маски и — главное! — магический шаманский жезл. Когда мужики опамятовались, было уже поздно: уделом их стало домашнее хозяйство и воспитание сопливых детей — хорошо хоть на цепь не посадили. Женщины же раскрасились красным соком плодов уруку (оно же «помадное дерево»), каковым обычно раскрашиваются девушки перед первой брачной ночью, отправились на берег озера, вызвали каймана и устроили с ним оргию. Кайман ни одну женщину не оставил без внимания, но, в отличие от мужчин-кара-жей, нисколько не устал и, довольный, подарил женщинам много рыбы и плодов пекуи. Мужьям, которые в это время трудились в поте лица, женщины принесли только кожуру от плодов, и тогда оголодавшие рогоносцы восстали. Однако силы были неравны, и женщины перебили их всех до единого, оставив на племя лишь мальчиков младшего возраста.