Жизнь там оказалась не такой уж плохой: индеец получал особую еду, а покойники ему не сильно докучали, поскольку появлялись только по ночам. Однако и с женой он мог общаться только в темноте. Это ему не нравилось — хотя многие мужья такому позавидовали бы, — и индеец стал просить мертвецов отпустить его вместе с женой в мир живых. А тут как раз состоялась охота на оленей, в которой ему довелось отличиться: он раздавил двух черных жуков, а они обернулись оленями — в стране мертвых и не такие чудеса возможны. Мертвецы добыче обрадовались и в знак благодарности отпустили супругов восвояси, наказав напоследок воздерживаться в течение трех суток от интима.
Муж с женой честно выдержали этот срок. Но когда пошли четвертые сутки, муж, будучи в своем праве, выдохнул: «Ну, давай!..» Ничего, однако, у них не вышло: только интим начался, как жена исчезла, словно сквозь постель провалилась… Позже уже выяснилось, что срок воздержания был не три дня, а три года, но только мертвецы — чтобы заполучить обратно бедную женщину, а с нею и всех прочих серрано, которые есть и народятся в будущем, — ничего об этом супругам не сказали.
Интересно, не свекровь ли коварно подговорила покойников на этот некрасивый гамбит?
На острове посреди африканского озера Виктория жили-были в своих деревнях представители народа кереве, которые отличались от своих соплеменников, живущих вокруг озера, тем, что были бессмертны. Размеренное существование островитян нарушалось только криками младенцев, которых здоровые телом и всегда молодые кереве производили в большом количестве. В некоторых семьях вместе — в тесноте, но не в обиде — жили бок о бок десятки поколений, и вся эта прорва должна была как-то кормиться. Толпы в поисках пропитания бродили по острову из конца в конец, и мало-помалу назревал голодный бунт.
Местный демиург Намуханга взирал на перенаселенный остров в некотором недоумении. Местные жители были созданы им бессмертными и, следовательно, умереть от голода не могли в принципе, однако люди (в том числе и бессмертные) устроены так, что им необходима пища. Неразрешимый парадокс, одним словом. Кто-то скажет, что кереве могли бы мигрировать с острова или, скажем, применять контрацептивы, но ни то ни другое, похоже, островитян не устраивало.
Любопытно, чем все это могло бы закончиться. Ведь даже гражданская война с применением всех доступных племени видов оружия никоим образом не решила бы проблему: пищи не стало бы больше, а кереве не стало бы меньше (опять же по причине бессмертности, а значит, и неубиваемости). Но Намуханга решил не доводить сомнительный эксперимент до непредсказуемого итога и взял управление ситуацией на себя.
Он явился к одной женщине, которая уже успела произвести на свет двадцать детей, забрал последыша, маленького мальчика, и поселил его в одиночестве на вершине горы. Мальчик получил имя Смерть и право забирать жизни кереве, когда посчитает нужным. Несмотря на юный возраст, он тут же взялся за дело и молниеносно улучшил демографическую ситуацию на острове.
С тех мифических времен у кереве сменилось много поколений. Смерть вырос и из мальчика превратился в особу неопределенного пола. Он добросовестно регулирует численность островного населения и находится у Намуханги на хорошем счету. И вот еще что важно: Смерть, судя по всему, единственный из кереве, кому удалось остаться бессмертным…
В потере бессмертия племенем дханваров из индийского штата Мадхья-Прадеш косвенно виновата змея. До поры до времени дханвары, когда требовалось, меняли кожу, благодаря чему не старели и не умирали. Старую кожу тут же уносил посланец Хозяина Мертвых, и что дальше с нею происходило, не сообщается, — может быть, ее просто пускали на производство обуви, дамских сумочек или портмоне.
Но надо же было случиться такому, чтобы посланец Хозяина Мертвых влюбился в дочь одной местной змеи и, уступая нажиму дяди своей возлюбленной, начал интриговать в пользу змей. В конце концов он попросил Хозяина Мертвых поменять людей и змей местами — сделать так, чтобы змеи меняли кожу и жили сколь угодно долго, а дхан-вары умирали, как и все остальные живые существа. Хозяин Мертвых ответил на эту просьбу согласием, и дханва-ры были брошены в качестве жертв на алтарь чужой любви.
Вероятно, Хозяину Мертвых было все равно, чью кожу будут поставлять в его хозяйство — человеческую или змеиную. Змеиная, если иметь в виду фактуру, даже лучше. А дханвары, попадающие к нему после этой рокировки, так сказать, в цельном виде, используются, скорее всего, в качестве рабочей силы — шьют, к примеру, те же сумочки или босоножки…