Ножи балахнинских стоянок почти не имеют выраженных форм. Обычно это отщепы, реже пластины с краевым лезвием, прямым или слегка округлым. На некоторых памятниках встречены единичные ножи правильных форм: на I Русско-Луговской стоянке — из плитчатого кремня с округлым лезвием, подвергнутым двусторонней обработке[263], на V Удельно-Шумецкой (рис. 30, 5) и I Сокольской[264] стоянках — ножи с округлым лезвием и упором со стороны спинки.
По сравнению с волго-камскими памятниками на балахнинских стоянках наблюдается некоторое обилие наконечников стрел и дротиков. Большинство их имеет прекрасную двустороннюю обработку и довольно выдержанные формы — листовидные, причем наибольшая ширина располагается ближе к черешку, так что наконечники имеют своеобразное подтреугольное основание (рис. 30, 1), листовидные с намеченным боковым шипом (рис. 30, 2) и листовидные или вытянуто-ромбические с намеченным черешком. Листовидные наконечники копий и дротиков с подтреугольным основанием удивительно стандартны (рис. 30, 12).
Из прочих орудий и поделок из камня необходимо отметить находки 12 каменных грузил от сетей на I Русско-Луговской стоянке[265], обломки шлифовальных плит на V Удельно-Шумецкой и I Сокольской стоянках, на последней — штамп из сланца[266].
Существующая датировка памятников развитого периода балахнинской культуры является весьма завышенной. И.К. Цветкова определяет первый этап этой культуры, соответствующий предложенному развитому этапу, концом III — началом II тысячелетия до н. э. «на основании близкого сходства ранней балахнинской керамики с керамикой льяловской культуры»[267] и при этом ссылается на то, что Гридинская стоянка льяловской культуры по найденному здесь фатьяновскому клиновидному топорику якобы датирована концом III — началом II тысячелетия до н. э. Но Гридинскую неолитическую стоянку нельзя датировать по находке фатьяновского топорика эпохи бронзы, ибо он мог попасть на памятник значительно позднее, что отмечает и В.М. Раушенбах[268], которая, между прочим, датирует Гридинское поселение серединой III тысячелетия до н. э.
Керамика развитого периода балахнинской культуры во многом близка к ранней ямочно-гребенчатой керамике Карелии[269], Приладожья[270] и Прибалтики[271]. Последнее обстоятельство имеет чрезвычайно важное значение для датировки развитого этапа балахнинской культуры, ибо стоянки с ранней ямочно-гребенчатой керамикой западных районов Восточной Европы в последнее время получили ряд радиокарбонных дат.
Так, для стоянки Кяэпа в Эстонской ССР, в отложениях которой найдена и ранняя ямочно-гребенчатая керамика[272], имеются три радиокарбонных показателя: 4350±220 (Та-4), 4480±255 (ТА-6), 4865±233 (ТА-5). Сложным памятником является стоянка Сарнате в Латвии, но и здесь обнаружена ранняя ямочно-гребенчатая керамика, близкая к развитой балахнинской[273]. Для этой стоянки имеется два определения: 4490±250 (ТА-24) и 4700±250 (ТА-26)[274]. Как мы видим, радиокарбонное определение для обоих памятников не выходит за пределы первой половины III тысячелетия до н. э. Это время появления и распространения в Прибалтике ямочно-гребенчатой керамики, время и развитого этапа балахнинской культуры. Первой половиной III тысячелетия до н. э. на основании изучения не только археологических, но и геологических (палинологических) материалов датирует Н.Н. Гурина[275] приладожскую стоянку Усть-Рыбежна I. Керамика этой стоянии, как подчеркивалось выше, весьма близка к керамике развитого этапа балахнинской культуры.
Итак, все вышеизложенное позволяет относить развитой этап балахнинской культуры к первой половине III тысячелетия до н. э. Этой датировке не противоречит и начало изменения в конце периода расположения стоянок — перенос их на более высокие места, что, по-видимому, было связано с окончанием атлантического периода, когда увеличивается общая увлажненность климата[276].
268
272
274