И на том, и на другом пути мы пока приложили мало усилий и достигли немногого. Что касается первого способа, то нельзя забывать, что в распоряжении ассириолога не так уж много материала. Любые новые раскопки или какая-нибудь неожиданная находка могут поставить под сомнение, а то и опровергнуть результаты, которых ему удалось достигнуть. Это обстоятельство сдерживает творческую активность и научный пыл исследователей, которые мучительно переживают крушение выводов, добытых с таким трудом. Конечно, ученый, занимающийся классическими эпохами Греции и Рима, тоже может столкнуться с новыми и неожиданными фактами, но лишь в редчайших случаях эти данные по объему и значению можно сравнить с теми, которых по праву может ожидать ассириолог. Другая опасность, о которой мы говорили выше, связана с трудностями обобщения фактов, восходящих к чуждой цивилизации - цивилизации, отразившейся лишь в тусклом и кривом зеркале документов, написанных на уже мертвом языке. Исследователю необходимо, хотя это и трудно, освободиться от собственных привычных взглядов, чтобы иметь возможность привести в систему данные, относящиеся к чуждой цивилизации. Каким еще образом сможет западный ученый оценить сущность, дух и искренность политеистической религии или представить тонкости в деятельности чуждых институтов, которые лишь по чистой случайности могут пролить свет на многочисленные вопросы, встающие перед ним? А если сами вопросы формулируются неправильно, то и ответы будут неверны или, по меньшей мере, ненадежны.
Если же говорить о втором способе, способе синтеза, цель которого - охватить предмет исследования в целом, то здесь происходит примерно следующее. Все доступные данные собираются воедино - как правило, некритически - и независимо от хронологических, региональных и прочих различий проецируются на один и тот же временной уровень и на одну какую-либо территорию. В результате получается картина, отражающая в основном кругозор и уровень знаний самого ученого. Когда исследователь подобным образом ''синхронизирует'' и ''консолидирует'' множество данных, он сравнительно легко получает то, что нетребовательный читатель и непрофессионал могут счесть ''достаточным освещением''. Когда все сведения собраны, систематизированы и снабжены заголовками: ''царь'', ''храм'', ''религиозная жизнь'', ''мифология'', ''магия'', ''семья'' и т. д., то кажется, что цель систематического изложения достигнута. Конечно, можно презрительно пожать плечами по поводу этих бойких популяризаций и отдать их на откуп заштатным ученым и некоторым чересчур словоохотливым археологам, но нельзя не признать, что для ассириолога такая позиция граничит с трусостью. Битва за осмысление и синтезирование материала - борьба, в которую ученый не может не вступить, даже если она и не сулит ему победы. Эту битву следует рассматривать как сражение за право ассириологии на существование, и участие в ней должно стать первейшей задачей ассириолога.
Характерно, однако, что главный бой часто подменяется мелкими стычками, так сказать, на периферии поля военных действий. За прошедшие годы область ассириологии настолько усложнилась и расширилась, что, пожалуй, только небольшая горсточка ученых может претендовать на доскональное знание всех ее многочисленных ответвлений. Большинство ассириологов отдает предпочтение тем разделам науки, которые, как им кажется особенно богаты источниками, и многие, часто необдуманно, специализируются в одной узкой области. Этот путь скорее может принести чувство удовлетворения и видимость успеха, чем постоянное стремление идти в ногу с достижениями науки, связанными с притоком новых текстов, новых интерпретаций и новых понятий. В результате ассириологические журналы заполнены научными изданиями новых текстов (или даже фрагментов) и небольших групп документов или специальными дискуссиями, посвященными мелким проблемам, оказавшимся почему-либо в центре внимания. Даже существенные добавления к собранию текстов очень редко даются в систематической связи с общей схемой наших представлений.