Портретирование, т. е. выборочное изображение самого главного, - вот, как мне кажется, единственный путь к цели. Портрет, опуская подробности, передает индивидуальное, стремится уловить в человеке главное. Он позволяет не просто уловить мгновение, но и запечатлеть облик человека в какой-то важный, узловой момент его жизни, когда черты отражают пережитое и позволяют предвидеть будущее. Конечно, чтобы нарисовать портрет многогранной цивилизации, требуется такое всеобъемлющее и глубокое знакомство с ней, на которое я едва ли могу претендовать, если дело касается давно прошедших эпох. И все-таки, сознавая всю серьезность стоящих передо мной препятствий, я избрал этот путь воссоздания портрета месопотамской цивилизации - не столько как самоцель, сколько ради использования тех возможностей, которые он предоставляет. С его помощью я надеюсь показать основные особенности и внутреннюю сущность месопотамской цивилизации, ее неповторимость, а также обрисовать роковые черты напряженности и усталости, которые постоянно угрожали ее целостности.
Любой ассириолог, читавший, подобно мне, множество клинописных текстов и стремившийся не только к исследованию лингвистических форм, но и к постижению общих закономерностей развития, неизбежно придет к совершенно иной оценке месопотамской цивилизации, и его концепция будет отличаться от моей как в большом, так и в малом. Ведь и в живописи сколько-нибудь стоящий портрет говорит о самом художнике не меньше, чем о характере изображаемого им человека. Я должен предупредить читателя, что почти каждая фраза этой книги лишь слегка затрагивает важные и, в конечном счете, неразрешимые проблемы; поэтому даже то, что в моем изложении может показаться сложным, на самом деле является неизбежным упрощением. Я предвижу, что мой подход к делу сочтут пессимистическим, нигилистическим или слишком дерзким, но сколь бы справедливой ни оказалась критика по отдельным вопросам, она не заставит меня отклониться от курса, который я прокладываю между Сциллой дешевого оптимизма и Харибдой пессимистического отступления перед трудностями, приводящего к отказу от всяких попыток что-либо понять. Другими словами, ни доступные радости узкой специализации, ни сходный с ними гедонистический уход в изучение какого-нибудь мелкого факта не должны препятствовать стремлению к синтезу в избранной области. Где только возможно, я разъясняю, что мы знаем точно, а что утверждаем предположительно, исходя из немногих достоверных фактов. Я удержался от принятия схемы однолинейного развития, которая с легкостью проводит через ''белые пятна'' доисторических периодов, но, но существу, опирается на немногие доступные сведения.
Книги, в которых встречаются такого рода построения, легко читать, но они мало что дают: обобщения необходимы лишь там, где мы располагаем сложным материалом, изобилующим фактами, а это характерно только для хорошо документированных исторических периодов.
Структура данной книги в известном смысле подчинена задаче, сформулированной в подзаголовке. Первая глава представляет собой фон, задний план портрета. Цель второй главы - с помощью широких, мазков создать впечатление воздушной перспективы. Третья дает линейную перспективу; последние три, если позволено будет продолжить метафору, - это фактура, объемность и световые блики моего портрета.
Чтобы как-то компенсировать неизбежную при такой подаче материала субъективность, я снабдил каждую главу более или менее обширными ссылками на литературу, цель которых - рекомендовать широкому читателю книги и статьи, посвященные рассматриваемым темам. При этом я отдавал предпочтение тем авторам, взгляды которых отличаются от моих. Кроме того, для ассириологов делаются ссылки на клинописные тексты, чтобы подкрепить некоторые мои утверждения.