Изложенное сопоставление различных сфрагистических разрядов Новгорода XII — начала XIII в. позволяет формулировать только один вывод. В результате восстания 1136 г. было достигнуто определенное размежевание государственных функций между республиканскими и княжескими органами власти. Однако князь отнюдь не превратился во второстепенную фигуру. В его руках была сосредоточена та часть государственной деятельности, которую мы сейчас назвали бы исполнительной властью. Князь руководит судом и, следовательно, законодательным оформлением всех официальных документов, фиксирующих в Новгороде движение частной собственности. Однако сам расцвет буллы, равно как и организация на Городище архива, хронологически совпадающая с первыми успехами боярских органов, говорит о том, что деятельность князя была подконтрольной, что она регламентировалась вечевыми органами. И печать в Новгороде, бывшая прежде одной из почетных регалий высшей власти, превратилась в средство контроля, в средство ограничения княжеского самовластья республиканскими органами.
Смыкая эти наблюдения с наблюдениями над более поздними сфрагистическими материалами, мы получаем возможность конкретизировать этот вывод. В новгородской сфрагистике XIII в. вплоть до конца указанного столетия нет каких-либо кардинальных перемен сравнительно с XII в. По-прежнему в этот период господствует княжеская булла, причем господствует безраздельно (табл. 157, 1–4). От второй четверти — конца XIII в. сохранилось больше сотни княжеских печатей и буквально десяток булл других новгородских сановников, главным образом владычных (табл. 157, 5-10). Между тем до окончания XIII в. достаточно четко обозначают степень участия князя в новгородском суде: «А без посадника ти, княже, суда не судити, ни волостии раздавати, ни грамот ти даяти». Поскольку буллы новгородских посадников возникают снова только в XIV в., очевидно, что княжеская печать является главным атрибутом смесного суда князя и посадника, и эта характеристика может быть к ней приложена на всем протяжении ее существования со времени возникновения посадничества нового типа и конструирования княжеской буллы как безраздельно господствующего в Новгороде сфрагистического явления, т. е. со времени Всеволода Мстиславича. Таким образом, материалы сфрагистики дают возможность относить к числу мероприятий 1136 г. установление одной из конституционных основ боярской республики — организацию смесного суда князя и посадника, подконтрольного республиканской власти.
Существует одно немаловажное обстоятельство, которое служит подкреплению такой характеристики. Уже давно замечено, что самым поздним новгородским документам свойственно существенное видоизменение приведенной выше конституционной формулы. Если первоначально эта формула гласила: «А без посадника ти, княже, суда не судити», то в Новгородской судной грамоте XV в. она как бы вывернута наизнанку: «А без намесников великого князя посаднику суда не кончати». Надо полагать, именно это изменение, свидетельствующее о переходе приоритета в смесном суде от наместника к посаднику, лучше всего согласуется с московскими требованиями, сформулированными в Яжелбицкой грамоте 1456 г. и в Коростынской грамоте 1471 г.: «А печати быти князеи великих» (Грамоты Великого Новгорода и Пскова, 1049).
Обращение к печатям XIV–XV вв. подтверждает именно такое понимание цитированного тезиса. Наблюдение над всей массой новгородских княжеских булл обнаруживает, что их количество резко сокращается в княжение Василия Дмитриевича (1389–1425 гг.). Буллы Василия Темного и Ивана III чрезвычайно редки. Напротив, с начала XV в. в Новгороде получает массовое распространение так называемая «Новгородская печать» или «Печать Великого Новгорода» (табл. 158, 8), которая прикладывалась от имени Совета господ степенными посадниками и тысяцкими. Взаимосвязь этих двух явлений (деградация княжеской и торжество посадничьей буллы) дает верный ответ о тех изменениях смесного суда князя и посадника, которые становятся для него характерными в последний период существования новгородской независимости.