И посылает конунг корабль в Норвегию, и пришли те мужи к Олаву конунгу и говорят ему о предложении конунга и княгини. Он отвечал: «На это я охотно соглашусь, и думается мне, что нигде не будет моему сыну так хорошо, как у Ярицлейва конунга и Ингигерд княгини, о которой я знаю, как о славнейшей из женщин и как нельзя более расположенной ко мне». И посылает он на восток с ними Магнуса, сына своего, и принимают они его с почетом, и был он воспитан там среди дружины и с не меньшей любовью, чем их сыновья. Некоторые люди ненавидели его, и казалось им, что не подобает воспитывать там сына иноземного конунга, и не скрывали этого от конунга, но это ни к чему не вело, потому что конунг не слушал ничего такого. Часто забавлялся он в палате конунга и был ловок во многих играх и упражнениях. Он очень ловко ходил на руках по столам и показывал в этом большое уменье, и много было людей, которым нравилось, что он так быстро стал таким ловким[43]. Один дружинник, довольно пожилой, невзлюбил его, и однажды, когда мальчик тот ходил по столам и подошел к этому дружиннику, он подставил ему руку и свалил его со стола того и сказал, что не хочет [терпеть] его дерзости. Люди судили об этом по-разному: одни были за мальчика, другие — за дружинника. И в тот же вечер, когда конунг ушел спать, мальчик тот остался в той палате, и когда дружинники те остались там и пили, Магнус подошел к тому дружиннику, и был у него в руке топорик, и ударил он насмерть дружинника того. Некоторые товарищи его хотели убить мальчика того и так отомстить за того дружинника, а некоторые заступились и хотели испытать, насколько конунг его любит. Тогда взял один мальчика того на руки и побежал в тот дом, где спал конунг, и бросил его там на постель конунга и сказал: «В другой раз стереги получше своего жеребенка». Конунг говорит: «Часто вы выбираете для него неподобные слова». Дружинник тот отвечает: «Теперь он для этого довольно сделал, — говорит он, — убил вашего дружинника». Конунг спрашивает, как это случилось, и он сказал ему. Тогда сказал конунг: «Дело, достойное конунга, приемыш[44],— говорит он и засмеялся при этом, — я уплачу за тебя виру». После того договорился он с родичами убитого и заплатил сразу же выкуп тот[45]. А Магнус находится в дружине конунга и воспитывается с великой любовью, и его тем больше любили, чем он становился старше и разумнее.
Было немирье между Свейном, сыном Альфивы, и Ярицлейвом конунгом, потому что Ярицлейв конунг считал, что норвежцы изменили святому Олаву конунгу, и некоторое время не было между ними торгового мира. Муж звался Карл, а другой Бьёрн; они были двое братьев, не знатные по рождению, но смелые люди. Были они солеварами в первую часть своей жизни, и собрали так денег, и стали богатыми купцами, много было у них друзей, и были они сильные люди по нраву своему, но из двух братьев Карл был всегда первым. Было у них такое соглашение, что у них была для поездок большая ладья, и на ней они ходили каждое лето в Саксонию на юг. Пришли они в Данию и оттуда собирались в Англию. Заговорил тогда Карл и сказал своим гребцам: «Я хочу объявить вам, что я задумал, потому что с поездкой дело обстоит иначе, чем вы можете думать. Я хочу отправиться в торговую поездку на Восток, но теперь из-за неладов между Свейном конунгом и Ярицлейвом конунгом и немирия между ними это нельзя считать безопасным. Вот я говорю вам, что я решил ехать, но вам я хочу дать выбор — идти другим путем, и ваше право — уйти с моего корабля; пусть датчане или южане и англичане идут на другом корабле, каждый, куда хочет. Тогда отвечает один норвежец: «Для нас это совсем неожиданно, и мы бы не пошли с вами с самого начала, если бы тогда была речь о чем-нибудь таком, но так как вы — смелые люди, и ты нам совсем по душе, и похоже на то, что ты — счастливый человек, то нам это нравится, и мы хотим положиться на тебя». И так решили они, и шли с ним, пока не прибыли на Восток; и стали у большого торгового города, и хотели купить себе всего необходимого. Но когда жители узнали, что они — норвежцы, они не только не захотели им ничего продавать, но дело было близко к бою, и хотели жители напасть на них. И когда Карл увидел, что становится опасно, сказал он жителям тем: «Это будет смело и дерзко взяться за такое дело вместо конунга вашего — наносить раны иноземным людям или грабить их, между тем как они пришли со своими товарами и не заводят с вами немирья. И вы не знаете, одобрит ли это ваш конунг или нет. Разумнее было бы вам подождать решения конунга об этом». После того успокоились жители и не стали нападать на них. Все же видел Карл, что этим дело не кончится. Отправился он тогда к конунгу.