После того Бьёрна отвезли домой к конунгу с большим почетом. Конунг отдал ему все боевое снаряжение, которое было у того витязя, и с этим вместе — меч тот Меринг; а поэтому Бьёрна с тех пор звали витязем, и назывался он по своему округу витязь из Хитдёлир[168]. То лето Бьёрн пролежал раненый и зиму ту пробыл в Гардарики; и всего был он в чужих землях три зимы, а после того вернулся в Норвегию. Иногда он приехал туда, все корабли уже ушли в Исландию, и было это в конце лета.
На другое лето, раньше, чем было то, о чем здесь сказано, узнал Торд от купцов в Хвите, что Бьёрн ранен, и подкупил их, чтобы они сказали, что он умер, и они так и сделали. После того Торд открыто говорил о смерти Бьёрна, и что он слышал это от людей, которые его засыпали землей… (Торд распространял слухи о смерти Бьёрна для того, чтобы жениться на Оддни Эйкюндиль.)
<22–25>
[X в.] Случилось так в конце лета, что конунг[169] пошел с ратью в назначенное для сбора место на Бреннэяр[170] и установил мир для страны своей, по закону — каждое третье лето. Эта встреча должна была происходить между вождями, чтобы решать те дела, о которых полагалось судить конунгам. Считалось занятным ездить туда, потому что туда собирались люди почти из всех тех стран, о которых мы имеем известия. Хоскульд направил свой корабль; он хотел тоже побывать на этом собрании, потому что он не встречался с конунгом в ту зиму. Туда собирались также и для торговли. Собрание это было очень многолюдно; там было много занятного, питье и игры и всякого рода забава; никаких больших событий не произошло. Хоскульд встретил там многих своих родичей, которые были в Дании. Однажды, когда Хоскульд пошел повеселиться с несколькими людьми, увидел он пышный шатер поодаль от других палаток. Хоскульд пошел туда и вошел в шатер, и сидел там муж в одежде из драгоценной ткани; на голове у него была гардская шляпа. Хоскульд спросил о его имени; он назвал себя Гилли, «а многие узнают меня, когда слышат мое прозвище: меня называют Гилли Гардский». Хоскульд сказал, что часто слышал о нем; назвал он его самым богатым из тех, кто был в торговом союзе. Тогда сказал Хоскульд: «У тебя, верно, есть то, что мы хотим купить». Гилли спрашивает, что он и его спутники хотят купить. Хоскульд говорит, что он хочет купить какую-нибудь рабыню, «если у тебя есть на продажу». Гилли отвечает: «Тебе сдается, что я буду в затруднении, раз у вас есть спрос на то, чего, как вы полагаете, у меня нет; но еще не решено, так ли это». Хоскульд увидел, что поперек палатки той протянута занавеска. Гилли приподнял ее, и Хоскульд увидел, что внутри шатра сидят 12 женщин. Тогда сказал Гилли, чтобы Хоскульд пошел туда и посмотрел, хочет ли он купить какую-нибудь из этих женщин. Хоскульд так делает. Они сидели все вместе поперек той палатки. Хоскульд внимательно посмотрел на этих женщин. Он увидел, что одна женщина сидит у края шатра; она была плохо одета. Хоскульду показалась хороша собой женщина та, насколько можно было видеть. Тогда сказал Хоскульд: «Что будет стоить эта женщина, если я ее куплю?» Гилли отвечает: «Ты должен дать за нее три марки серебра»[171]. «По-моему, — говорит Хоскульд, — ты оцениваешь эту рабыню очень дорого; ведь это — тройная цена». Тогда отвечает Гилли: «Верно ты говоришь, что я ее ценю дороже других; выбирай любую из этих 11-ти и заплати за нее марку серебра, а эта останется в моем владении». Хоскульд говорит: «Сначала я посмотрю, сколько серебра в сумке у меня на поясе»; попросил Гилли взять весы, а сам смотрит в сумке. Тогда сказал Гилли: «Это дело должно быть сделано без обмана с моей стороны, потому что большой есть изъян у женщины той; я хочу, чтобы ты знал это, Хоскульд, раньше, чем мы ударим по рукам». Хоскульд спрашивает, в чем дело. Гилли отвечает: «Женщина эта нема; много раз я пытался говорить с нею и никогда не мог добиться слова от нее; я уверен, что эта женщина не может говорить». Тогда говорит Хоскульд: «Давай сюда весы и посмотрим, сколько весит сумка, которая тут при мне». Гилли так и делает; дали они серебро, и было его три марки на вес.