Многие ступени этого развития восстановить нельзя, потому что. древние отношения оказались перекрыты более поздними системами. Но если бы все-таки нам захотелось проникнуть в глубь вещей, мы увидели бы (как на это и указывает история рассматриваемых слов), что термин сын – самый новый в ряду других обозначений мальчика, термин брат скорее социальный, чем родственный, и т. д.
При этом родство по женской линии обозначилось раньше, чем родство по мужской. На это указывает совместная принадлежность слов «женского ряда» к древнейшим типам склонения с основой на гласный *-ū: *zъly золовка → ‘сестра мужа’, *svekry → свекровь ‘мать мужа’, *jętrу → ятровь ‘жена брата’, а также нестера ‘племянница’ (дочь мужа или брата) – слово с тем же формальным показателем, что и слова самой древней группы терминов родства по крови.
Термины родства по мужской линии представляют собой обозначения мужчин, которые становились родственниками только в результате брачных связей. Все они появились позже, потому что обычно определяются формами принадлежности к типу склонения на *-і: зять, неть ‘племянник’, шурь (теперь употребляется с суффиксом единичности: шурин) ‘брат жены’. К этому ряду относится также свѣсть ‘сестра жены’, ‘свояченица’ – т. е. родственница, которой также уделяется внимание рода после брака ее сестры; этим свесть отличается от сестер предыдущих времен (когда сестра жены воспринималась как потенциальная жена и потому особым словом не называлась; это также признак патриархата).
Большинство слов «мужского ряда» содержит в значении корня представление о свойстве. Происходили изменения в произношении или употреблении слова, изменялся его смысл, но слово оставалось, потому что сохранялся внутренний его образ, и даже сегодня вполне возможно представить все слова одного корня в общей последовательности появления их в языке.
Самое древнее из них – сестра, в переводе на современный язык «своя женщина». Корень слова *sue-/*swe- считают скорее знаком социального, чем родственного достоинства (Бенвенист, 1969, I, с. 212); он означает ‘наших кровей, свой’. С тем же корнем, но в новом типе склонения появляется свькры, означающее буквально ‘своя кровь’. Свесть как невестку знали на Руси еще в XVII в. (Фенне, с. 25). Еще позже, но также очень давно, появились сватия – собирательное имя, обозначавшее родство через брак детей или ближайших родственников, и сватъ, обозначавшее сородича и друга, который имеет право свободно посетить своих родственников в месте их обитания. Собирательно слово сватия со временем стало именованием сватьи, позже – посаженой матери на свадьбе, а после XVII в., возможно, и посторонней для невесты и жениха женщины. Затем появились слова своякъ и свояченица; это еще один круг родственников – уже не по крови и не по свойству, родственников третьего колена – свойства по свойству. Позже всего появился термин свобода́ – собирательное именование соплеменников; он обозначает людей своего рода, включая и друзей, и сябров, и свояков – совместно живущую группу родственников, т. е. всех своих.
Такой путь и выбор корня для именования каждого нового круга родичей весьма знаменателен. Заметим, что ранее всех возникли наименования по женской линии. Для них чрезвычайно важным было определить пределы «своих». Обозначаемые словами сестра, свекровь и свесть члены общества входили в род, пополняя мир «своих» через родство по женской линии. Мужские наименования родственников подстраивались под этот ряд; свекр, например, – только производное от свекровь слово, довольно позднее у славян.
Суффиксальные образования сватъ, своякъ, свобода – более поздние термины, они связаны уже не только с мужской линией родства, но (что важнее) и с некоторыми территориальными отношениями между людьми. На рубеже родового строя «своим» был не только родственник по крови или свойству, или родству, в круг «своих» попадает и тот, кто живет и трудится рядом. Может быть, просто потому, что родственные связи по крови постепенно охватывают уже всю небольшую общину. В русских деревнях еще в прошлом веке жили, например, целыми группами: тут Ивановы, а там Петровы. Но уже в договоре князя Олега с Византией 907 г. четко различаются «свои» и «малые ближики», в этом отражается нисходящая линия кровного родства и побочных родственников по свойству.