По составу членов (семья в узком смысле слова) семья понималась вначале со стороны одного супруга – мужа: дорогая моя семеюшка – в русских былинах это прямое обращение мужа к своей жене; впоследствии супружеская пара стала восприниматься как семья, и тогда уже и жена могла назвать своего мужа «дорогим своим семеюшкой»; затем к членам семьи стали относить и детей, так что образовалась уже современная семья: родители и живущие при них дети (может быть, и родители супругов при них). Именно от такого представления о семье родились и другие, уже переносные, употребления о семье как группе единомышленников. «Муж и жена – одна сатана», «муж без жены не кормится» – именно такое представление о единстве семьи описано в «Домострое».
Взглянем на содержание термина семья в тот переходный момент, когда средневековая феодальная «семья» (familia) постепенно уменьшается до пределов парной семьи. В «Повести о Горе-Злочастии» (XVII в.) говорит Горюшко доброму молодцу: «Не одно я Горе – есть еще сродники, а вся родня наша добрая – все мы гладкие и умильные; а кто в семью к намъ примҍшается, ино тот между нами замучится!» (Горе, с. 46). Это то состояние, когда рода уже нет, но сохранились сродники, которые образуют все более дальние формы родства – родню. Сродники, родня и семья – разные формы воплощения ближайших родственных связей. Это еще несомненно большая феодальная группа. Нельзя безнаказанно войти в чужую семью – в этом отношении средневековые понятия о семье еще сохраняются: за высоким тыном, за крепкими запорами сидит такая семья в своем доме, в котором найдется место и чадам, и домочадцам. У простого же крестьянина семья и тогда была такой, какой сегодня мы видим ее, и Б.А. Ларин (1977, с. 53) замечает по этому поводу: «наше употребление этого слова ближе связано именно с крестьянским или посадским, а не с феодальным применением». Это значение слова, сложившееся, впрочем, лишь к XVI в., сохраняется и в современном языке, оно не имеет отношения к Древней Руси, когда подобной семьи еще не было.
Слову семья родственно другое слово – сябры (с некоторыми преобразованиями в корне – Ляпунов, 1928, с. 261). Сябры – члены одной общины не по родственным связям (как члены семьи); сябров объединяет территориальная общность в работе. В русских говорах это слово широко известно; в памятниках же письменности оно отмечается довольно поздно – с начала XV в. (первоначально в псковских источниках). До той поры не было, видимо, необходимости говорить о сябрах, хотя соответствующее слово и связанное с ним понятие, несомненно, существовали и в Древней Руси: слово сябры сохранилось в русском, украинском и белорусском языках в одном и том же значении, хотя по объему понятий несколько отличается в них: ‘родственник’, ‘брат’ или просто ‘товарищ’ (Трубачев, 1959, с. 165-166). Многозначность этого слова в восточнославянских языках не раз задавала загадки историкам (см.: Рожков, 1906, с. 6-7; Тихомиров, 1975, с. 66; Черепнин, 1969, с. 137 и др.). Вполне возможно, что в глубокой древности слова семья и сябры обозначали противоположные полюсы родового быта: кровные родственники и родственники по свойству.
Хорошо известен также термин община; это древнее славянское слово, его история неплохо изучена даже для праславянских времен. Корень слова тот же, что и у предлога-приставки об ‘круг, вокруг, около’ последний был представлен в нескольких фонетических вариантах (в слове община – это форма обь-); сравните старославянское обьдо ‘наследство, сокровище’, т. е. то, что принадлежало всему роду или всем родичам и представляло общую ценность; известно и слово облый, с суффиксом (обь-л-ъ), оно значит ‘круглый’; отсюда, между прочим, и «чудище обло, озорно, стозевно и лаяй» у В.К. Тредиаковского, и всем известная вобла.
Соединение суффикса -ti- и корня дало форму *obьti со значением ‘что-либо круглое’ – как полагают, расположенные по кругу жилища древних славян, принадлежащих к одному роду (Трубачев, 1959, с. 168). Обьчи, или по-древнерусски опче, и означало нечто совместное, что относится ко всем, принадлежит «кругу» – общему миру родичей и соседей. Под 1177 г. в летописи говорится о том, что один из городов, Суздаль, «буди нама [двум князьям] обечь» – т. е. общее владение. Это слово часто встречается в законодательных актах, для которых важно указать не на то, что принадлежит одной семье или одному роду, а на то, что является общим владением согласно круговой поруке. Переводчик «Книг законных» в XII в. передает понятие «государственная казна» описательным выражением казна опчая (Дьяконов, 1912, с. 39). Еще в XV в. псковичи велят «судить князю и посаднику съ владычнимъ намҍстникомъ вопчи», т. е. совместно, обществом (Пск. Судн. гр., с. 24); но и в XVII в. «Уложение 1649 года» ссылается на «опчюю правду» (с. 162), т. е. на закон.