Сосед, как и близкий, мог быть одновременно и своим, и чужим. Потому возникла надобность в словах, которые позволили бы разграничить понятия по степеням такой близости.
Попробуем на материале древних текстов прояснить для себя семантическую перспективу расходящихся по значениям слов, некоторые из них были и вовсе нерусскими. Среди значений греческих слов, обозначавших близких в каком-либо отношении людей, определенно выделяются две группы: близкие по рождению, по родству, по роду и ближние по месту жительства. На первый взгляд такое различие не отражается явным образом в славянских переводах, однако различие все-таки есть; оно проявляется, как только мы сравним варианты слов по разным редакциям или спискам одного и того же перевода.
Plēsíos (то, что полнее всего выражает представление о ближнем, живущем, между прочим, и по соседству) в первоначальных переводах Кирилла и Мефодия передавалось словом искрьнъ (отсюда позднее искренний), в последующих переработках текста – словом подругъ, а еще позже и уже устойчиво, как книжная традиция, – словом ближьний (Евсеев, 1897, с. 107, 121; Ягич, 1902, с. 92; Ягич, 1884, с. 44; Слав. Апостол, с. 76, 211-212; и мн. др.). Это значит, что в известном стихе из Евангелия от Матфея (XIX, ст. 19) «и възлюби ближьнего» первые славянские читатели видели другие слова: «възлюби искрьнего своего». Искренний – тот, кто рядом, возле тебя; до сих пор в русских говорах сохранились наречия того же корня: кри, крей- подле, возле, тут, рядом. Искренний ближе к сердцу, ему доверяешь, потому что от него зависишь. Это настоящее, подлинное, не заменимое ничем отношение, второе «я» человека, и ясно, что искренний – все-таки ближе «ближнего моего». Все значения слова искренний, которые мы только что представили, вторичны, они развились гораздо позже, кроме, быть может, значения ‘настоящий, подлинный’, т. е. такой, который ближе всего к сути. Ср.: «Другое намъ искрьнее тако же авва сь Иоаннъ... игуменъ... повҍда» (Син. Патерик, с. 140) – поведал, как на самом деле было, ближе всего к правде. В исходной точке переноса значения по сходству искренность понималась как точное подобие правды, однако не сама правда. В конце XIV в., когда попали на Русь переведенные на славянский язык сочинения Дионисия Ареопагита, стали говорить также об искренности чувств и переживаний; «сирҍчь искрьнство естьствено» (СлРЯ ХІ–ХѴІІ вв., вып. 6, с. 261) – это понимание пришло вместе с новыми философскими учениями и веяниями в искусстве (Андрей Рублев). Понятие об искренности стало необходимым в условиях нового быта, когда контакты между людьми постоянно расширялись; однако внутренней основой, на которой развивалось само новое понятие, стало древнее представление о родстве или, во всяком случае, близости к человеку, которому можно доверять как самому себе. В противопоставлении «искренний – обманный» для Древней Руси важнее казалась сторона обманная, она отмечается эмоциональной памятью как нечто, внушающее опасение, тогда как со стороны искреннего подвохов не ждут. Искрь – всегда ‘близкий’, это прилагательное равнозначно, например, такому распространенному тогда слову, как сердоболя.
В древнейших славянских переводах слово сердоболя заменяло слова ближикъ или ближьний на месте латинского proximus ‘ближайший, наиболее важный’ или греческих syggenēs ‘родич’, homophýlos ‘одного рода-племени’; так и говорили: «от сердоболя и от домашнихъ» (Срезневский, т. 3, стб. 881). Сердоболя – тот, о ком сердце болит, который в мыслях твоих всегда с тобой.
Были и другие обозначения крайне близкого человека, ближайшего по крови и духу. Так, греческое gnēsios ‘кровный, родной’ переводилось в разных текстах как ближьнъ и как присьнъ. Слово присный ‘истинный’ того же корня, что истъ, откуда позже истина. В «Сказании о Петре и Февронии», записанном в начале XVI в., присный братъ – единоутробный брат (от одной матери), для древнего русича ближе такого человека никого не могло быть.
Если все подобные слова, впоследствии утраченные или замененные другими, собрать вместе, окажется, что в выражении понятия о близком постепенно происходило отстранение от кровного в сторону ближнего: от родича – к знакомцу, соседу, спутнику. Сердоболя или искренний сменились сначала словом подругъ, а ведь обозначает оно того, кто «идет за другом», следует ему и тем самым связан с ним. Друг уже не всегда ‘родич по крови’, но скорее ‘близкий по праву дружбы’; в конце концов и оно заменяется словом ближний. Известно мнение, что искрьнъ в книжном языке X в. означало, вероятно (как и в новоболгарском языке), ‘откровенный, дружественный’, а ближьнъ – ‘родственный’ (Толк. Феодор., с. 158); вполне возможно, что и наоборот, потому что такое значение слова искренний, как ‘откровенный’, еще не известно древнему славянскому языку. Искренность понималась тогда не в отношении к слову и речи, а применительно к делу. «Не покаявшеся же искрьнҍ к богу, потрҍбиша тҍхъ» (Пандекты, с. 2006); искрьнҍ в болгарском переводе заменено словом прилҍжнҍ (что больше соответствует греческому оригиналу); в XII в. на Руси искренность понимали еще как простую прилежность (но «прилежат» делу, а не слову).