Точно так же впоследствии и однокоренное слово погостъ означало место владения, выделенного не по родовому, а по социальному признаку; это явление было связано с определенной мерой налогового обложения в феодальном обществе. По словам летописца, княгиня Ольга произвела налоговую реформу в 947 г.: «Иде Вольга Новугороду и устави по Мьстҍ повосты и дани и по Лузҍ оброки и дани и ловища, ея суть по всей земли знамянья и мҍста и повосты» (Лавр. лет., с. 17; в других списках: погосты). Погостъ – это место, где собираются «гости», но скорее всего – место, где производят что-либо, т. е. поля и пашни.
Очень рано слова гость и купець стали обозначать одно и то же лицо – торговца, приехавшего со своим товаром в сопровождении дружины (товарищей своих). Гость идет по большой торговой дороге, которая называется гостиной (Откровен. Авр., с. 33), но он же и ездит за подарками для «своих» (это – гостинцы). В русских текстах ХІІ–ХIIІ вв. говорится уже о «купцах», но в самой древней части летописи – в «Повести временных лет» – никаких купцов еще нет, «гости» же упоминаются только в старых легендах.
Олег, подойдя с дружиной к Киеву, выманил Аскольда и Дира, сказав: «Гость есмь, идемъ в грькы» (Лавр. лет., с. 8); случилось это в 882 г. После 945 г. сохранились остальные, дошедшие до нас упоминания о древнерусских гостях. Они указаны в договоре Игоря с греками; слово гости, чаще всего в сочетании «съли и гостье», употребляется собирательно и с уважением (у послов печати золотые, у купцов – серебряные, но во всем остальном они равны). Гости – не просто купцы, это княжеские люди, которые привезли товары в столицу Византии и просят покровительства императора на время своего «стояния».
В том же 945 году, когда древляне пришли к Ольге, убив ее мужа, Ольга сказала им: «Добри гостье придоша!», и ответили ей древляне сокрушенно: «Придохомъ, княгине», и просили они Ольгу пойти замуж за их князя, за Мала. Однако наутро «посла по гости» гневная княгиня, и прямо в ладье бросили их в яму, заранее отрытую, и забросали живых землею. «Приникъши Ольга и рече имъ: «Добра ли вы честь?»; они же рҍша: «Пущи ны Игоревы смерти!» – и повелҍ засыпати я живы» (Лавр. лет., с. 15, 15б). Точно так же поступил Олег с Аскольдом и Диром, которых вероломно убил и захватил их город. Таково представление о госте, идущее от языческих времен; летописец не скрывает, что говорит о князьях-язычниках; чужак всегда враждебен, отношение к нему не может быть иным. Такое же понимание гостя и в «Русской Правде»: «гость – изъ иного города, или чюжеземьць» (Пр. Русск., с. 49). И только в начале XII в. Владимир Мономах поучает детей своих: «Воле же чтите гость, откуду же к вамъ придеть или простъ, или добръ, или соль [посол]; аще не можете даромъ [подарком], тогда брашномъ и питьемъ: ти бо мимо-ходячи прославять человҍка по всҍмъ землямъ любо добрымъ, любо злымъ!» (Лавр. лет., с. 80б). Однако это – рассуждение на богословскую тему; Владимир оставался таким же вероломным, как и его предки, и с гостями не особенно церемонился.