Вместе с тем то же слово указывало и на владельца имущества, и на главу семьи: и то и другое обозначалось словом мужь. Это отражает между прочим, представление о семье как основном элементе общества. Мужем-владетелем мог стать только женатый мужчина, так что никакой многозначности в подобном употреблении слова мужь нет: по понятиям Древней Руси это одно и то же, поскольку неженатый мужчина и не мужчина вовсе, а отрок еще «не тверд» как член общества. Ранние браки в Древней Руси (в том числе и у князей) объясняются именно тем, что для человека наступало время стать владетелем, следовательно, и мужем. Наличие жены – только один из признаков подобного «возмужания», которое тем самым становилось и фактом общественным; представление о жене как части имущества – простое следствие подобного представления о мужестве. Но евангельские поучения о женах, которые покоряются мужьям бессловесно, на самом деле никогда не имели успеха на Руси; даже в «Домострое» жена – хозяйка дома, она стоит на том же социальном уровне, что и ее муж.
После XIV в. единство значений слова мужь распадается, новые условия жизни диктовали выбор одного из его значений как основного. Слово мужь для обозначения возрастного уровня уже не использовалось: появились другие слова, например стербль – ‘крепкий, здоровый’. В одном сборнике XV в. встречаем такой набор именований человека различного возраста: младенець, дҍтищь, отроча, отрокъ, юноша, мужь (стербль), старець. Семь возрастов делятся по следующим признакам: младенець – тот, кого кормят грудью, дҍтищь – ребенок до 7 лет, отроча – до 14, отрокъ – молодой человек до 21 года, юноша – до 28 лет, стербль – человек до 56 лет (Срезневский, т. 3, стб. 586), после этого – старець. В новой, более развитой средневековой системе слово мужь заменяется словом стербль; таков лишь один из эпитетов, которые мог получить в те времена зрелый муж. Иногда говорили и о средовече (мужчина средних лет; так в Изб.-73, с. 42-43). Были попытки подобрать и другие слова для обозначения того же возраста, столь важного для человека средневековья. «Възрастом середний» (Ипат. лет., с. 269; Александрия, с. 9) – это и есть тот, кого называли срҍдовҍкь, со временем – средовичь. Это возраст «расцвета сил», поскольку и вҍкъ, и мужь одинаково означали некую внутреннюю силу (Гавлова, 1969, с. 38).
Как и мужь, слово жена обозначало и полноправного члена общества (женщину), и супругу, хозяйку дома. Слово баба в древнерусском языке не имело того смысла, что в современном, оно означало старую женщину, старуху (самого слова старуха в Древней Руси не было), с мужской стороны ему соответствовали старикъ, старець. В юности и молодости женщину обозначали словом дҍва, более дробных подразделений на возрастные группы с женской стороны в древности не было. Молодые женщины были просто «девами» – т. е. способными вскормить (своих) детей (у слова дҍва корень тот же, что и у дҍ-тищь, дҍ-тя). Корень слова жена тот же, что и у современных терминов генезис, гены, которые восходят к греческому gennáō ‘рождаю’; таким образом, жена – ‘способная рождать детей’. Слово баба пришло из детского языка, и потому ясно, что оно обозначает женщину того возраста, когда она выступает в основном в качестве няньки, занята с малыми детьми. Потому-то и упоминается часто в старинных сказках «баба-яга», своеобразная нянька подрастающих младенцев-язычников. Происхождение каждого слова раскрывает нам круг обязанностей, которые исполняла женщина. Женщину в современном смысле слова жена стали обозначать не ранее XVI в.