Уже в феврале, после возвращения царя в Москву, состоялись первые казни лиц, обвиненных в поддержке Владимира Старицкого: были казнены опытный воевода, герой взятия Казани князь А. Б. Горбатый с пятнадцатилетним сыном и окольничий П. П. Головин, посажен на кол Д. Ф. Шевырев, Д. И. Немого и И. А. Куракина постригают в монахи. В мае начались массовые переселения опальных в Казань, Свияжск, Чебоксары. По свидетельству Андрея Курбского, «вскоре после смерти Алексея (Адашева. — О. Т.) и по изгнании Сильвестра потянуло дымом великого гонения и разгорелся в земле русской пожар жестокости ... наш новоявленный зверь тут же начал составлять списки имен родственников Алексея и Сильвестра, и не только родственников, но всех, о ком слышал от тех же своих клеветников, — и друзей, и знакомых соседей, или даже и мало знакомых, а многих и вовсе не знакомых, оклеветанных теми ради богатства их и имущества. Многих он велел хватать и подвергать различным мучениям, но других — таких еще больше — выгонять из домов и имений в дальние города».[189]
Как происходило это изгнание, свидетельствуют сами опричники: если выселение происходило зимой, то всякого из горожан или крестьян, кто давал приют больным или роженицам хотя бы на один час, предавали казни.[190]
1566 — Репрессии несколько поутихли. Был возвращен из ссылки князь М. И. Воротынский, возвращены некоторые из высланных в Казань, даже князю Владимиру Старицкому разрешили построить дом в Москве.
В июне и в июле в Москве ведутся переговоры с литовским посольством. От имени Ивана IV их ведут доверенные лица — боярин В. М. Захарьин-Юрьев, оружничий А. И. Вяземский, печатник И. М. Висковатый и другие. Сначала русские представители требовали возвращения России обширных территорий, принадлежавших ей до монголо-татарского нашествия, включая Киев, Луцк, Ровно, Галич, Львов. Затем требования стали более умеренными: речь шла о возвращении Киева, Гомеля, Витебска Любеча. Литва же в свою очередь настаивала на возвращении ей Полоцка и Смоленска. Расходились взгляды и на судьбу Ливонии. Иван IV требовал передачи всей Ливонии, включая Ригу; Литва же соглашалась на передачу лишь той части ливонской территории, которая была фактически занята русскими войсками, и побуждала к совместным действиям против Швеции. Позиция русских представителей была поддержана и Земским собором, заседавшим с 28 июня по 2 июля. Но литовская сторона упорствовала, несмотря на ряд предложенных русскими уступок. В результате было решено завершить переговоры всего лишь соглашением о перемирии на десять лет, для чего в Литву отправилось посольство во главе с Ф. И. Колычевым-Умным и Г. И. Нагим. Посольство, однако, вернулось ни с чем, сетуя на перенесенное ими «бесчестие великое».
В этом же году был избран новый митрополит всея Руси. Им стал Федор Колычев. Он происходил из служилой фамилии: отец его принадлежал к новгородским детям боярским (мелким феодалам), сам Федор Степанович находился в молодые годы при великокняжеском дворе. Но в 1537 г. он бежит из Москвы (как полагают, в связи с арестом князя Андрея Старицкого, с которым были связаны родичи Федора). В 1538—1539 гг. он постригается в Соловецком монастыре, получив монашеское имя Филипп, а уже в конце 40-х гг. становится игуменом и проявляет себя необыкновенно деятельным и рачительным руководителем братии. Филипп уже при утверждении своей кандидатуры поставил условием, «чтобы князь и великий царь отставил опришнину». Грозный с неудовольствием потребовал, чтобы Филипп «в опришнину и в царьской домовой обиход не вступался». Тем не менее Филиппа убедили принять сан.
1567 — Летом московские бояре И. Ф. Мстиславский, М. И. Воротынский, И. Д. Бельский и И. П. Федоров получили письмо от Сигизмунда-Августа, который выражал им сочувствие, сетовал на тирана-царя и как бы побуждал бояр к измене. Однако они сообщили о письме Ивану, и резкий ответ их Сигизмунду, возможно, был составлен при участии царя.
189
Курбский Андрей. История о великом князе московском // ПЛДР. Вторая половина XVI в. С. 327 (перевод А. А. Алексеева).
190
Свидетельство опричников И. Таубе и Э. Крузе см.: Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. С. 149.