Брачные связи сближали Владимира с европейскими правящими домами: сын византийской царевны, он был женат на Гите — дочери последнего англосаксонского короля Гаральда, его сын Мстислав был женат на дочери шведского короля, а дочь была замужем за венгерским королем. До нас дошло замечательное «Поучение» Мономаха, в котором князь дает ряд политических и нравственных советов. «Поучение» свидетельствует о его образованности и высоком интеллекте.[29]
После смерти Владимира великим князем киевским стал его сын Мстислав, занимавший этот стол до своей смерти в 1132 г.
Междоусобные войны знала Русь и в XI в. Но именно в XII столетии конфликты князей достигают особой остроты, а число участников резко возрастает. Это понятно: в двадцатые годы, например, на политической арене оказываются пятнадцать активно действующих правнуков Ярослава Мудрого, и каждый со своими претензиями, симпатиями и антипатиями, союзническими отношениями или непримиримым антагонизмом.
Следует отметить характерную черту этого времени. Полтора века спустя московский князь Иван Калита начнет «округлять» свое княжество, приискивая новые земли — то покупая, то приобретая по завещанию выморочные уделы. Едва ли перед его мысленным взором будущая Русь рисовалась как единое государство с центром в Москве, включавшее в свой состав прежде независимые княжества, — традиции удельных вотчин были в то время еще очень сильны, — но практически именно Калита начал дело «собирания» государства. Однако это будет в XIV в. В XII столетии идеалы были иными. Князья редко стремились к захвату и присоединению чужих уделов, напротив, повсюду наблюдалась тенденция к их дальнейшему дроблению: подрастающие сыновья требовали у отцов своих собственных столов. А феодальные войны? Как увидим далее, цели их совершенно иные. Прибегнув к смелому сравнению, скажем, что владельцы феодальных «квартир» стремились не увеличить их площадь, сломав стену к соседу, а поменять их — меньшую на большую, «квартиру» на окраине на «квартиру» в центре. Престижный стол (прежде всего киевский, а в уделах — полоцкий, черниговский, смоленский и т.д.) — вот импульс большинства феодальных войн XII в. Заметим, что у князей нет привязанности к «отчему дому»: легко меняют они одну столицу на другую, лишь бы добытый удел превосходил оставленный по своей значимости. Разве мало могущества было у суздальского князя Юрия Долгорукого?.. Но всю жизнь он добивался именно киевского стола.
В чем же дело? Почему после Владимира и Ярослава стала распадаться единая Русь? Причиной ее будущей слабости становится нынешняя сила: окрепшие и разбогатевшие удельные центры начинают тяготиться опекой великого князя киевского, их зависимость от «матери градом русским» становится все более номинальной, могучая длань киевского князя не нужна больше как средство защиты от внешних врагов, к тому же она перестала быть могучей. Эйфория гордой самостоятельности заслонила трезвую оценку опасности положения, при котором политические амбиции и неуживчивость князей разоряли страну непрекращающимися военными конфликтами, и эта разобщенность трагически отзовется в годы монголо-татарского нашествия.
РУССКИЕ КНЯЖЕСТВА В XII—НАЧАЛЕ XIII в.
1128 — Иллюстрацией к сказанному выше может служить разгоревшаяся в этом году междоусобица: Всеволод Ольгович (сын Олега Святославича) пленил своего дядю — черниговского князя Ярослава. Мстислав Киевский с братом своим Ярополком идет на помощь Ярославу. Всеволод в свою очередь приводит семитысячный половецкий отряд, вскоре, впрочем, повернувший восвояси. Конфликт князей удалось уладить миром.
29
Издавалось многократно. См.: ПВЛ. С. 153—167; Изборник. С. 146—171; За землю Русскую! С. 86—97; ПЛДР. XI—XII вв. С. 392—413.