Однако же, положение Юрия было затруднительно, в виду новых опасностей, тем более что Изяслав Давыдович порывался начать с ним войну. Юрий позвал к себе на помощь Ростислава: «Сыну, мне не с кем удерживать Русскую землю, а поеди семо».
Ростислав встретил с великой честью великую княгиню, Юрьеву, на пути, сам проводил ее до Киева, а из Суздаля к мужу и явился к Юрию со всем своим полком. Дядя принял покорного племянника с любовью, и тот приступил к нему с просьбой о своих племянниках, сыновьях любезного ему брата и друга Изяслава. Юрий склонился на его просьбу, и Ярослав Изяславич, равно как и Владимир Мстиславич, пришли к Юрию с полками своими, на зов Ростислава, и поклонились. Мстислав только не посмел к нему ехать, опасаясь пленения. Юрий, впрочем, принял и его в любовь и поцеловал крест ему, вместе с братьями.
Вследствие такого лада, вместе с галицкой помощью, подошедшей к Юрию, стал сговорчивее и Изяслав Давыдович. На сейме в Лутаве Юрий дал ему Корческ, а верному своему союзнику и помощнику, Святославу Ольговичу, Мозырь, — чем и удовлетворились, хоть на время, притязания.
Половцы, на сейме, просили за братьев своих, плененных берендеями, но те отказали, говоря: «Мы умираем за Русскую землю с сыном твоим и слагаем головы за твою честь». Юрий не стал настаивать и удовлетворил половцев дарами.
Таким образом, Юрий уладился со всеми врагами, внутренними и внешними, устроил и семейные дела: женил сына Глеба на дочери черниговского князя Изяслава Давыдовича, а другому сыну Мстиславу велел взять за себя в Новгороде дочь посадника Петра Михалковича. Но старший сын его, доблестный Андрей, посаженный им подле себя в Вышгороде, причинил ему сильное огорчение, оставив этот удел.
Андрею надоели нескончаемые, бесплодные войны за Киев; он посчитал, что его отцу, уже семидесятилетнему, недолго оставалось жить на свете, а после этой близкой смерти Киев ему достаться никак не мог при таком множестве соискателей, из которых иные имели и права гораздо больше, чем он, а именно: все старшие двоюродные братья, не говоря об Изяславе Давыдовиче, уже сидевшем на киевском престоле, и о Святославе Ольговиче, имевшем притязание даже прежде Изяслава и Юрия. А там еще издали глядели с жадностью на Киев ретивые сыновья Изяслава. Борьба с ними со всеми, вместе или поодиночке, притом без права, не предвещала верного успеха, а трудов множество; в Суздальском же княжестве ожидало его владение обширное, почти бесспорное; он родился там, или, по крайней мере, провел лучшие годы жизни, привык к земле, людям и обычаям. И жена его была оттуда родом, и предпочитала, разумеется, ту спокойную страну новой, незнакомой, исполненной беспрерывных опасностей; ее братья, Кучковичи, близкие к Андрею, твердили беспрестанно об их родине и убеждали сестру и зятя туда вернуться.
Как бы то ни было, Андрей, вскоре по водворении в Вышгороде, решил оставить этот удел, и в 1155 году, без отцовской воли и даже ведома, тайно, ночью, с женой, детьми и двором, отправился на свою любезную Залесскую сторону, взяв с собой из Руси только древнюю икону Богоматери, икону, которая впоследствии получила такое важное значение в Русской Истории, и ныне составляет первую Московскую святыню, под именем Владимирской.
Предположения Андреевы оправдывались беспрестанно: через год начались новые смятения в Русской земле.
Юрий хотел воспользоваться междоусобицей Мстиславичей, чтобы низложить противного ему Мстислава Изяславича (1157). Ему хотелось достать Владимир для племянника Владимира. Еще отцу его Андрею, своему младшему брату, Юрий обещал перед кончиной удержать волость его за сыном. Давыдович и Ольгович вызывались идти с ним, но зять Ярослав Владимиркович отговорил брать их с собой, чтобы не предоставить им участия в успехе. Союзники осадили Владимир, но безуспешно.
Юрий должен был отступить, и, дойдя до Дорогобужа, сказал своему племяннику: «Сыну, я целовал крест с твоим отцом, а моим братом Андреем на том, чтобы тот из нас, кто останется в живых, был отцом для обоих детей и удержал их власть; после я целовал крест тебе, чтобы иметь тебя сыном, искать тебе Владимира. Мне не удалось теперь исполнить это обещание, но вот тебе волость». И он дал Владимиру Дорогобуж, Пересопницу и все Погоринские города.
Тогда же хотел он выдать любезному зятю своему Ярославу Берладника, приведенного из Суздаля в оковах. Этот сонаследник Галицкого княжества, изгнанный еще Владимирком из своего удела, служил Юрию. Ярослав уже прислал за ним дружину, но митрополит и игумены убедили Юрия не делать того: «Не грех ли тебе, продержавши его в такой нужде, после крестного целования, отдавать теперь на убийство!»