Среди опасений, в нерешимости, пришла им в голову новая мысль — идти прямо к Владимиру, оставленному без защиты. Не трогая полков, они «начали доспевать в станах». Противники, заметив движение, подумали, что они хотят бежать, спустились было с горы, но те повернулись и опрокинули суздальцев. Между тем, подоспел Владимир псковский из Ростова.
Константин отговорил идти на Владимир: «Если мы пойдем мимо них, то они возьмут нас в тыл, а другое дело: мои люди к бою не дерзки, разойдутся по городам». «Так пойдем на них прямо, братья Владимир и Константин, воскликнул Мстислав, которому уже становилось скучно среди этой неизвестности и нерешимости, гора нас не победит, и гора нам не поможет». Это было 21 апреля, в четверг, на второй неделе по Пасхе.
Полки выстроились: Владимир смоленский встал на фланге против Ярослава, возле него Мстислав и Всеволод с новгородцами перед Юрием; Владимир псковский с псковичами, а за ним Константин с ростовцами, лицом к младшим братьям.
Мстислав и Владимир так воодушевляли своих воинов: «Братья, мы вошли в землю сильную: станем крепко. Назад оглядываться нечего; побегше не уйти! Позабудем же дома, жен и детей. Двух смертей не бывать, одной не миновать. Биться будем, кто хочет пеший, кто хочет на коне». Новгородцы закричали: «Не хотим измрети на конях, но как отцы наши на Колокше будем биться пеши», — соскочили с коней, сбросили с себя платье, разулись, — и кинулись вперед пешие. Мстислав был тому очень рад. Смольняне также бросились пешие. За ними князь Владимир послал своего мужа Ивора Михайловича с полком, а сами князья и воеводы следовали сзади на конях.
Передние, не дождавшись никого, с криком и воплем ударили на Ярославовых пешцев. Те не выдержали первого напора, подались назад, а эти за ними, — бьют, подсекают стяг Ярославов, — и вот подоспел с полком Ивор, под которым в овраге споткнулся было конь, и он едва выбрался оттуда… вместе досекаются они до другого стяга Ярославова… здесь завязывается жаркая схватка, а князья еще не доехали. Мстислав видит издали опасность… он не утерпел. «Не дай Бог, брат Владимир, выдать добрых людей», кричит он брату и пускается во весь опор на противников сквозь свою пехоту. Полк его за ним. За ним и Владимир со смольнянами, Всеволод Мстиславич с дружиной. Ударили и Владимир с псковичами, и Константин с ростовцами. Мстислав впереди. Ничто противостать ему не может. Все перед ним уклоняются, все пятятся. Три раза без сопротивления проехал он сквозь полки Ярославовы и Юрьевы, сек топором тех, кто попадался ему на дороге. Кого доставала его рука, тот уже не поднимался с места. Владимир не отставал от Мстислава. И такой крик поднялся от живых, а стон от раненых, что в городе Юрьеве было слышно. Враги, ошеломленные от ударов, объятые страхом, пустились бежать по всем дорогам, кто в ближний город, кто во Владимир, кто в Переяславль.
А Юрий еще держится против брата Константина. Вражда у них закоренелая. Им сеча на жизнь или смерть. Победителю стол великого княжества, побежденному нет надежды и на кусок хлеба. Ему терять больше всех. Он держится. Брат Ярослав, виновник войны, уже стоит возле него, помогает…
Между тем, Мстислав и Владимир прорвались до Ярославова стана. Все его войска разбежались: Мстислав закричал: «Братья-новгородцы! Не стойте к товару, прилежите бою, чтобы не воротились они, образумясь. Тогда они ведь измятут нас!» И новгородцы стали крепко, а смольняне принялись грабить обоз, — но никто не возвращался. Сеча продолжается только на другой стороне, да и там уже недолго.
Юрий, видя «полки пожинаемые везде яко класы на ниве», видя войска Ярославовы сбиты, наконец смутился… еще несколько ударов… страх запал в сердце, и он в отчаянье повернул своего коня в сторону, брат Ярослав в другую; они поскакали без памяти…
Трех коней загнал Юрий дорогой, — и прискакал во Владимир на четвертом в одной сорочке. Рати сошлись в час обеда, а он прискакал во Владимир о полудне. Вот как он гнал! Во Владимире оставались только жены и дети, чернецы и попы. Завидя скачущего ратника, они обрадовались, подумав: наши одолевают, посол от князя! А как узнали, что это был сам князь Юрий, то ужас сковал на всех. Юрий в беспамятстве кричал еще издали: «Твердите город, твердите город», и начал ездить около стен и распоряжаться. К вечеру прибежали многие с битвы, кто раненый, кто нагой, полумертвый — и поднялся в городе плач вместо жданного веселья…
Поутру князь созвал людей. «Братья-владимирцы, сказал он жалобно, затворимся в город. Может быть, Бог даст, мы отобьемся». «Княже Юрий, отвечали люди, с кем затвориться нам? Братья наши избиты, а другие изоиманы. Остальные прибежали без оружия. С кем же мы станем?» Князь Юрий сказал: «Все это знаю, но не выдайте меня брату Константину, ни Мстиславу, ни Владимиру, чтобы я вышел из города по своей воле». Владимирцы обещали.